Долина лошадей

В лесу, где он оказался, росли дубы и буки, порой встречались грабы и ивы, деревья с толстыми стволами, покрытыми коричневой корой, и с более стройными гладкими стволами сероватого цвета, но сухих веток он не обнаружил. Наступила весна, и даже самые крохотные прутики наполнились живицей и покрылись почками. Джондалар видел, каких трудов стоит срубить дерево с твердой древесиной, даже если под рукой имеется хороший каменный топор. Он снова передернул плечами, стуча зубами от холода. Он принялся растирать руки, похлопал себя по плечам, попрыгал на месте, пытаясь согреться. Из кустов снова донесся шорох. Джондалар решил, что спугнул какого-нибудь небольшого зверя.

Он задумался над тем, насколько плачевно его нынешнее положение. Вероятно, вскоре его хватятся и станут искать. Тонолан наверняка заметит, что он пропал. А впрочем, с тех пор как сам он стал проводить много времени среди людей племени Рамудои, пути их пересекались все реже и реже, ведь жизнь Тонолана была тесно связана с племенем Шамудои. Джондалар понял, что не знает, чем занят сегодня Тонолан. Возможно, он отправился охотиться на серну.

«Ну, значит, на поиски отправится Карлоно. Ведь он видел, как я поплыл в челноке вверх по течению». Но тут Джондалар осознал крайне неприятное для себя обстоятельство. Ведь челнок уплыл от него! «Обнаружив пустую лодку, все решат, что я утонул, — подумал он. — А если так, никто не станет меня искать». Он забегал по кругу, размахивая руками и подпрыгивая, но согреться никак не удавалось, и его начала одолевать усталость. От холода мысли путались в голове, он почувствовал, что больше не может ни бегать, ни прыгать.

Вконец запыхавшись, он опустился на землю и свернулся клубком, по-прежнему пытаясь согреться, но дрожь все не унималась. И снова послышался шорох, на этот раз уже ближе, но Джондалар даже не попытался выяснить, кто бродит рядом с ним. Внезапно в поле его зрения оказались ноги, босые грязные ноги человека.

Он резко выпрямился, испытывая глубочайшее изумление, и почувствовал, что дрожь почти прошла. Перед ним на расстоянии вытянутой руки стоял ребенок. Низкий лоб, глубокие глазные впадины, большие темно-карие глаза. «Плоскоголовый! — подумал Джондалар. — Один из плоскоголовых. Совсем еще юнец».

Эта встреча совершенно ошеломила Джондалара. Он подумал, что животное, догадавшись, что его заметили, тут же скроется в кустах, но плоскоголовый продолжал стоять на месте. Некоторое время они пристально смотрели друг на друга, а затем плоскоголовый, как показалось Джондалару, поманил его за собой. Джондалар решил, что ему померещилось, но плоскоголовый опять взмахнул рукой и отступил на шаг назад.

«Что ему нужно? Он хочет, чтобы я пошел за ним?» Плоскоголовый снова поманил его за собой, и Джондалар сделал шаг вперед, с уверенностью полагая, что теперь животное убежит. Но плоскоголовый лишь слегка попятился, снова взмахнув рукой, и Джондалар пошел за ним, сначала медленно, а потом быстрее. Ему до сих пор не удалось согреться, но в нем проснулось любопытство.

Вскоре он увидел, как плоскоголовый раздвинул кусты и вышел на прогалину, посредине которой горел небольшой костер. Струйки дыма были едва заметны. Завидев Джондалара, самка вздрогнула, а когда он направился к костру, испуганно метнулась в сторону. Джондалар присел на корточки возле огня, от которого исходило живительное тепло. Краем глаза он заметил, что плоскоголовый и самка размахивают руками, издавая какие-то гортанные звуки. У него создалось впечатление, что они как бы переговариваются меж собой, но в первую очередь ему хотелось поскорее согреться, и он пожалел, что у него нет меховой накидки.

Он не заметил, как самка подошла к нему сзади, и вздрогнул от неожиданности, когда она набросила ему на плечи меховую шкуру. Ему удалось лишь на мгновение встретиться с ней взглядом — она тут же опустила голову и торопливо отошла в сторону, но он успел понять, что она боится его.

Даже промокшая одежда из мягкой кожи серны помогала в какой-то степени сохранять тепло. Сидя у костра, кутаясь в меховую шкуру, Джондалар вскоре почувствовал, что дрожь наконец унялась, и лишь тогда осознал, где именно он оказался: «О Великая Мать! Ведь это же стойбище плоскоголовых». Он сидел, протянув руки к огню, но внезапно в голову ему пришла поразительная мысль, и он резко отдернул их назад, как будто обжегшись.

«Огонь! Они умеют добывать огонь?» Он снова нерешительно вытянул руку вперед, словно не веря своим глазам и пытаясь убедиться, что все это ему не померещилось. Затем он обратил внимание на меховую шкуру и пощупал ее, взявшись за край и потерев его между большим и указательным пальцами. «Это шкура волка, — решил он, — и она отлично выделана. Мездра на удивление мягкая. Сомневаюсь, чтобы Шарамудои сумели выделать ее лучше. Но это просто шкура, снятая с волка, никто не пытался раскроить ее, чтобы придать ей другую форму».