Долина лошадей

Через кустарник проходило целых четыре тропы — две главных и две запасных. Эйла решила вырыть яму на одной из главных троп, не слишком близко, но и не слишком далеко от реки: с одной стороны, яма не должна была наполняться водой, с другой — в этом месте олени должны были идти уже не скопом, а поодиночке, один вослед другому. Она успела вырыть яму засветло, после чего свистом подозвала к себе лошадку и отправилась назад — посмотреть, на каком расстоянии от реки находится оленье стадо. По ее расчетам, оно должно было подойти к берегу на следующий день.

Когда она вернулась к реке, свет уже начинал меркнуть, но вырытая ею огромная зияющая ямища была отчетливо видна. В такую ловушку можно было попасть разве что сослепу. Это крайне расстроило Эйлу, решившую отложить решение до утра.

Однако утро так и не принесло ничего нового. Небо за ночь затянулось тучами. Она проснулась от того, что на ее лицо упало что-то холодное и мокрое. Предыдущим вечером она не стала расставлять свою палатку, поскольку небо было совершенно ясным, шкура же — влажной и грязной. Желая подсушить шкуру, Эйла расстелила ее на земле, отчего она отсырела еще сильнее. Капля дождя, упавшая на лицо Эйлы, была первой среди многих. Эйла завернулась в шкуру и стала рыться в своих корзинах. Обнаружив, что она забыла захватить с собой накидку из росомахи, она натянула шкуру на голову и, присев возле потухшего костра, печально уставилась на черные отсыревшие головешки.

Над восточными равнинами сверкнула молния, осветившая все земли от края и до края. В следующее мгновение послышался угрожающий рокот далекого грома, и тут же хлынул ливень. Эйла поспешила подобрать с земли отсыревшую шкуру, служившую ей палаткой, и набросила ее поверх шкуры-одеяла.

Стало светать. Наступающее утро было на удивление хмурым и бесцветным.

Дождь уже пропитал насквозь тонкий верхний слой почвы, находившийся над вечной мерзлотой, которая не уступала ледяной стене на севере, и вода выступила на поверхности. Летом земля немного отогревалась, однако тепло обычно проникало очень неглубоко. Вода не могла уйти под землю — ей мешал водонепроницаемый монолит вечной мерзлоты. В ряде случаев насыщенные влагой земли превращались в чрезвычайно опасные зыбучие топи, которые могли поглотить и взрослого мамонта. Если же это происходило вблизи изменчивой границы ледниковой зоны, тело мамонта могло промерзнуть насквозь и, избегнув тления, пролежать в земле несколько тысячелетий.

Костер давно превратился в черную лужу, а дождь все лил и лил. Эйла смотрела на то, как образующиеся вокруг тяжелых капель воронки расходятся кругами по луже. Как ей хотелось оказаться в своей уютной сухой пещере… Эйла почувствовала, что у нее заледенели ноги, хотя она смазала их жиром и натолкала в кожаные чулки сухой осоки. Ее охотничий энтузиазм совершенно угас. Раскисла не только земля, раскисла и сама Эйла.

Увидев неподалеку небольшой холмик, она подняла с земли свои тяжелые корзины и направилась к его вершине. Ручьи, сбегавшие с возвышенности, несли веточки, палочки, травинки и жухлую прошлогоднюю листву. «Может, мне стоит вернуться? — подумала она и, поставив корзины на землю, заглянула под их крышки, сплетенные из листьев рогоза. Содержимое корзин осталось сухим. — В любом случае у меня ничего не выйдет. Нужно погрузить корзины на Уинни и ехать назад. Какие тут олени… Не такие они глупые, чтобы лезть в эту ямищу. Остается дожидаться дряхлых старых животных. Правда, мясо у них жесткое, да и шкура не из лучших…»

Эйла устало вздохнула и попыталась получше укутаться в свои шкуры. «Как обидно… Я так все продумала и подготовила, и вот какой-то дождь срывает все планы… Нет, отступать нельзя. Пусть даже мне и не удастся добыть оленя — охотники часто возвращаются с пустыми руками. Но если я сдамся сейчас, то в любом случае останусь ни с чем».

Она забралась на большой валун. Мутные потоки грозили смыть холмик с лица земли. Эйла прищурилась и принялась разглядывать окрестности. Не приходилось и мечтать о каком-то убежище — здесь не было ни скал, ни высоких деревьев. Им с лошадкой не оставалось ничего другого, как только пережидать ливень. Эйла надеялась на то, что он задержит оленей. Она еще не подготовилась к их приходу. К середине утра ее решимость вновь стала угасать, однако она уже не думала уезжать отсюда до появления оленьего стада.

Через некоторое время дождь неожиданно стих, а поднявшийся ветер стал разгонять тяжелые свинцовые тучи. К полудню от них не осталось и следа. Юная свежая поросль, омытая потоками дождя, ярко засверкала в лучах щедрого светила. От земли стал подниматься пар — она спешила вернуть влагу атмосфере. Разогнавший тучи суховей с жадностью поглощал ее, словно знал, что ему придется платить водный оброк ледяному исполину.