Долина молчаливых призраков. Скованные льдом сердца

— Я бы умер, если бы не она, Билли, — закончил он. — Она вернула меня к жизни. Но я не знаю, кто она и откуда она явилась. Ни в карманах Джима, ни в юрте не было никаких указаний на это. Я закопал его недалеко — можешь сам посмотреть, когда отдохнешь.

Он бросился, как голодный на пищу, на письма, которые Мак–Вей достал из кармана. Пока он читал, Мак–Вей сидел, держа Маленькую Тайну на коленях. Она смеялась и гладила маленькими теплыми ручками его грубое лицо. Глаза у нее были голубые, как у Изабеллы, и вдруг он так крепко прижал к себе ее головку, что она на мгновение испугалась. Немного погодя, Пелетье оглянулся на них. Глаза его блестели, лицо сияло радостью.

— Нет лучше ее на всем свете! — прошептал он. — Она говорит, что тоскует обо мне. Просит меня спешить… спешить к ней. Говорит, что если я не вернусь скоро, она сама приедет ко мне! Прочитай–ка, Билли!

Он с удивлением смотрел на перемену в лице Мак–Вея. Билли машинально взял письма и положил на край стола, у которого он сидел.

— Я прочту их… немного погодя, — сказал он тихо.

Маленькая Тайна слезла с его колен и побежала к Пелетье. Билли смотрел прямо в лицо друга.

— Ты все мне сказал, Пелли? В его карманах не было ничего? Ты хорошо обыскал его?

— Да. Там ничего не было.

— Но… Ты ведь был болен…

— Поэтому–то я и не зарыл его глубоко, — прервал его Пелетье. — Он у самого последнего креста, прямо под снегом и льдом. Я хотел, чтобы ты посмотрел сам.

Билли вскочил на ноги. Он схватил Маленькую Тайну и близко заглянул ей в лицо. Взгляд у него при этом был какой–то странный. Она весело засмеялась, но он не обратил на это внимания. Потом он передал ее Пелетье.

— Пелли, — сказал он, — рассматривал ты когда–нибудь близко глаза? Голубые глаза?

— У моей Жанны голубые глаза…

— А есть в них маленькие темные точки, как у лесных фиалок?

— Не–е–ет…

— Они голубые, чисто голубые, правда?

— Да.

— Я думаю, что и все голубые глаза такие, без темных точек. Ты согласен со мной?

— Скажи, ради всего святого, чего ради ты заговорил об этом? — спросил Пелетье.

— Я хотел только узнать, что в ее глазах есть темные точки, — отвечал Билли. — Я только раз видел глаза, точь–в–точь похожие на эти. — Он повернулся к дверям. — Я пойду позабочусь о собаках и откопаю Блэка, — прибавил он. — Я не могу успокоиться, пока не посмотрю его.

Пелетье поставил Маленькую Тайну на пол.

— Я взгляну на собак, — сказал он. — Но я не хочу больше видеть Блэка.

Оба мужчины вышли, и пока Пелетье впускал собак в сарайчик за хижиной, Билли начал работать топором и лопатой на том месте, которое указал ему товарищ. Через десять минут он добрался до Блэка. Волнение, которое он не хотел показывать Пелетье, пересилило чувство ужаса, когда он вытащил окоченевший труп. Мертвец представлял собой отвратительное зрелище с обращенным к небу волосатым лицом и оскаленными зубами.

Билли знал многих, заходивших с Севера в Черчилл, но он никогда раньше не видел Блэка. Возможно, что покойный не все врал и что он действительно матрос, оставленный на берегу каким–нибудь китоловным судном. Он содрогнулся, когда начал шарить по его карманам. С каждой минутой росло его разочарование. Он нашел несколько вещей: ножик, два ключа, зажигалку и тому подобное, но не было ни писем, никакой записки, а на это он очень надеялся. Не было ничего, что могло бы объяснить то чудо, какое с ними случилось. Он столкнул мертвеца обратно в яму, засыпал его и вошел в хижину.

Пелетье бегал на четвереньках по полу, Маленькая Тайна сидела верхом на его спине. Он остановился и вопросительно посмотрел на товарища. Девочка подняла к нему руки, и Мак–Вей подкинул ее вверх, а потом прижал к своей обветренной щеке.

Пелетье встал на ноги. Лицо его стало серьезным, когда Билли взглянул на него из–за спутанных детских кудрей.

— Я не нашел ничего, решительно ничего, — сказал он.

Он посадил Маленькую Тайну на одну из скамеек и пристально посмотрел в глаза товарища.

— Жаль, что у тебя была лихорадка, Пелли, в тот день, когда вышла та схватка, — продолжал он. — Он бы мог сказать что–нибудь… что–нибудь, что дало бы нам ключ.

— Может быть, Билли, — отвечал Пелетье, взглянув с содроганием на те вещи, которые Мак–Вей положил на стол. — Но теперь об этом не стоит больше думать. Здесь у нее не может быть близких. На шестьсот миль в окружности нет и признака белого человека, у которого могло быть такое маленькое сокровище. Она — моя. Я ее нашел. Она принадлежит мне.

Он сел у стола, и Мак–Вей сел против него, сочувственно улыбаясь.

— Я знаю, что ты хочешь оставить ее, Пелли, очень хочешь, — сказал он. — И я знаю, что твоя невеста будет любить ее. Но у нее есть родные где–то, и наша обязанность найти их. Не могла же она свалиться с воздушного шара, Пелли? Или ты допускаешь, что этот умерший мог быть ее отцом?

Первый раз он предложил этот вопрос и заметил дрожь отвращения, пробежавшую по лицу Пелетье.

— Я думал об этом, Билли. Но этого не может быть. Это был зверь, а она… она ангел. Билли, ее мать была, должно быть, прекрасна. И именно это заставляет меня предполагать… опасаться…