Долина Новой жизни

Мадам Гаро следила за тонким длинным пальцем, который перебегал с одного чертежа на другой. Когда Куинслей умолкал, она поднимала на него глаза, но он смотрел куда-то в сторону. Он уходил, а Анжелика старалась понять и запомнить все, только что им сказанное. Потом она вспоминала, что клятва ее остается невыполненной, осторожно доставала из ящика стола длинный узкий нож, который она припасла еще во время жизни в Колонии. Рассматривая нож, она держала его так, чтобы его никто не мог видеть, хотя была уверена, что в этой комнате не было ни глаз, ни ушей. Холодное лезвие ножа всегда производило на нее тяжелое впечатление. Она содрогалась: неужели можно решиться и вонзить его в живое человеческое тело? Но у нее не было других возможностей отомстить… более того, она уже не верила, что когда-нибудь решится привести в исполнение свой план…

Несмотря на прохладу в комнате, жара действовала на нее как-то угнетающе. Работа валилась из рук, голова тяжелела.

Однажды Куинслей пришел, когда мадам Гаро собиралась уже уходить. Он принес с собой большую пачку бумаг. Разложив их перед Анжеликой, стал объяснять:

– Это изображение человеческого мозга. Вот отмечены различные центры. Ах, мадам, вы не знаете, что это за сложный аппарат – человеческий мозг! Удерживать в себе восприятия всех чувствительных нервов, заставлять эти восприятия выскакивать из далекого прошлого, когда это нужно, комбинировать их… Одно это должно бы занимать много места, а между тем все это помещается здесь. – При этом Куинслей ткнул пальцем в рисунок. – А способности, талант, гениальность! Если бы нам удалось увеличить этот центр хоть чуть-чуть, мы бы разрешили задачу, мы могли бы получить, по желанию, гениальность в той или другой сфере деятельности. – Куинслей так оживился, что его постоянная сдержанность пропала. Он смотрел прямо в глаза Анжелике. Пылкость его речи подействовала на нее, она с любопытством слушала. – И я близок к достижению этого! – воскликнул он в каком-то экстазе. – О, тогда я не буду нуждаться в этих капризных, вечно недовольных выскочках природы. Я буду творить организм по заказу, как хочу. Вот смотрите. – Он перевернул страницу. – Это мозг необычайного человека, это мозг гения. Вы видите разницу между ним и обыкновенным мозгом? Я сотворю такой мозг. О, я теперь сильнее в тысячу раз, чем прежде, я почти всемогущ. – Анжелика отшатнулась от него. Ей казалось, что перед ней стоит безумец. И действительно, Макс был не похож сам на себя. Лицо его пылало, глаза горели, он высоко поднял руку, как некий пророк, вещающий миру о грядущих событиях. Через минуту он постарался взять себя в руки.

– Простите, – сказал он, – я взволнован, открытие потрясло меня.

В последующие дни Макс долее обыкновенного задерживался в комнате мадам Гаро. Он не возвращался к разговору о своих научных открытиях. Вид его ясно говорил, что он все еще остается в повышенном настроении. Иногда на полуслове он замолкал и начинал ходить большими шагами взад и вперед. Иной раз он забывал только что сказанное и повторял это снова. Анжелика с любопытством наблюдала перемену в характере своего врага. Макс никогда не касался вопросов, которые могли бы сколько-нибудь нарушить ее спокойствие. Однако ее начинало беспокоить, что Куинслей все дольше и дольше задерживается у нее в комнате. Дело этого вовсе не требовало.

Так прошло около двух недель.

Стоял восхитительный летний день. В комнату проникал легкий ветерок, приносящий слабый запах цветущих лип.

Вместо того чтобы сидеть за мало понятными рисунками, Анжелике хотелось бы пойти в поле, в лес и идти, идти, куда глаза глядят.

Воркованье голубей на окнах сегодня звучало как-то странно. Анжелика как будто бы понимала смысл их несложного языка. Ветерок поднимал тонкие перышки и запрокидывал кверху хвостики. Голуби имели очень комичный вид. Чужестранный самец в смешных штанишках появился опять, его не было видно уже несколько дней.

«Где он был? Он прилетел издалека, наверное, он улетал туда, за горы… Попробовать разве? – подумала она. И, как всегда, бросила на подоконник горсть крупы. – Они стали совсем ручные. Но этот мохнатик еще побаивается».

Раздался стук в дверь. Она узнала стук Куинслея.

– Мадам утомлена своими занятиями? – спросил он, входя.

– Я, кажется, этого никогда не говорила.

– Мадам развлекается голубями?

– Да, я очень люблю их.

– Я бы дорого дал, чтобы сделать жизнь мадам более полной.

Анжелика скользнула взглядом по лицу Куинслея; ей что-то не понравилось в его глазах. Она отодвинулась немного, теснее прижавшись к большому столу. Макс молчал. Взгляд его оставался прикованным к ней.

– Мне кажется, вы пришли ко мне по какому-то делу?

– Я работаю по двадцати часов в сутки, – заговорил Куинслей. – Я не жалею своих сил, но организм не может долго выдержать такой работы. Мне нужен отдых, мне нужен человек, который понимал бы меня.

– Не знаю, почему вы говорите это мне, – сухо прервала его мадам Гаро.