Долина новой жизни (с илл.)

— У нас рассказывают об этом легенды, — проговорил Гри-Гри.

Мистер Чартней посмотрел через стакан на огонь в камине.

— Интересный эксперимент… Половой инстинкт пробудился, а вместе с ним и другие страсти. Здесь было одно убийство, два покушения, один поджог, четыре нападения, были и кражи. Внушители работают усиленно, но только в другом направлении, чем у вас. У вас подбадривают, у нас сдерживают и регулируют.

— Рискованный опыт.

— Менее рискованный, чем тот, который проделывает в настоящее время мистер Макс Куинслей, — сказал Чартней. — Пожалуйста, Гри-Гри, наливайте себе еще.

Слуга приоткрыл дверь и доложил:

— Мистер Мартини.

Хозяин приветствовал входящего:

— Синьор Мартини, сколько дней я вас не видел! Взгляните сюда, я зажгу свет. Видите, кого нам послала судьба?

— Гри-Гри?! — воскликнул итальянец. — Мне сегодня везет, я только что встретил Чери. Он не прельстился назначением на место Кю и предпочел перебраться в Высокую Долину.

— Садитесь, синьор Мартини, и составьте нам компанию.

— Я зашел к вам, чтобы пойти вместе в клуб обедать, но не откажусь от стаканчика.

— Синьор Мартини, как я рад вас видеть! — проговорил Гри-Гри. — Мы не виделись с вами целую вечность!

Итальянец, размешивая ложечкой грог, посмотрел на своего соседа.

— Объясните мне, почему вы один за другим оставляете Макса Куинслея?

— Ах, синьор Мартини, для этого есть основания. Даже для нас, стоящих во главе управления страной, авторитет мистера Куинслея сильно поколебался. Подумайте, такие потрясения — ужасающая смертность на маневрах, болезни, эпидемия, унесшая столько жертв… Затем он, без всякого согласия с нашей стороны, переходит к выращиванию в инкубаториях нового, дифференцированного человека. Нашей расе он ставит окончательный приговор. У многих открываются глаза на тиранический образ правления. Внушители не могут уже заглушить просыпающегося скептицизма. Нарождающаяся здесь, в Высокой Долине, жизнь вызывает у нас большие надежды.

— Вы находите эту жизнь привлекательной? — угрюмо спросил Мартини.

— Образ правления здесь резко отличается. До сих пор не слышно ни об одном таинственном приключении, которыми так полна наша жизнь. Наши люди, выращенные в инкубатории, могут развить здесь все свои силы, свои таланты…

— А также и пороки, — вставил итальянец.

— Синьор Мартини мрачно смотрит на эксперимент мистера Роберта, заметил Чартней, поправляя угли в камине.

— Мне кажется, Макс поступает более правильно, когда переходит к созданию дифференцированного человека. Он последователен в своих действиях. Мистер Роберт возвращается назад, и я не знаю, что он будет делать с людьми, выращенными в инкубаториях и лишенными их прежних добродетелей? Не лучше ли вовсе отказаться от всяких новшеств по части создания совершенной человеческой породы?

— С этим я не согласен, — проговорил Чартней. — Мистер Роберт, действительно, возвращается к первоначальной идее своего деда. Его люди здоровы, крепки, работоспособны и послушны общей идее. Они завоюют мир, но не оружием, не силой, а высотой культуры и техники, которой они обладают, благодаря руководству ученых.

Гри-Гри вскочил с кресла.

— Мистер Чартней прав, мы все воспитаны в этой вере. Если позже у нас развился дух милитаризма и сознание грубой силы, то это — вина Макса Куинслея. В Роберте мы видим продолжателя его достославного деда, которому мы поклоняемся, как святому.

— Ну, не будем спорить, будущее покажет, к чему поведут эти опыты. А теперь я предлагаю отправиться обедать. Конечно, может быть, я старый дурак и сужу слишком субъективно.

Итальянец встал, поставил на стол допитый стакан.

— Я думаю, что мы поспеем в клуб как раз вовремя, — заметил Чартней, захлопывая крышку своих больших золотых карманных часов.

Серый костюм Гри-Гри был несколько широк для него, он старательно обдергивал куртку, поправил номер на груди.

— Слуга достал это платье у кого-то из знакомых, я не знаю, удобно ли идти в нем в столовую?

Мартини засмеялся.

— У нас много дам, и все обращают внимание на внешность. Бойтесь, Гри-Гри, Высокая Долина быстро вас испортит.

— Не так это страшно, дорогой, — проговорил Чартней, надевая пальто и беря трость и шляпу. — Не так страшно. Вот мы же не испортились.

— Кто знает, — многозначительно пробурчал Мартини.

Все трое вышли из комнаты.