Долина новой жизни

Я прервала этот разговор, потому что слова его меня раздражали. Я откровенно высказала свою догадку, что он подготавливает меня к сообщению об исчезновении моего дорогого Леона.

Куинслей не сказал чего-либо определенного, но, я думаю, что я не ошиблась.

Разговор наш кончился тем, что я выгнала его отсюда. Он позволил себе опять перейти границы. Я выгнала его и тем самым, может, погубила несчастного Леона…

Она рыдала. Давно накопившаяся горечь излилась потоком слез. Я слегка обнял ее за талию и старался утешить.

Наконец рыдания начали утихать.

Я вышел из этой комнаты опечаленный, потрясенный, но в то же время чувствовал, что с этого момента отношения наши с мадам Гаро изменились. Мы стали ближе друг к другу, и у нее пробудилась ко мне нежность.

Наступил праздник весеннего спорта. Это было около двадцатого февраля. Погода резко изменилась, южный ветер нес с собой духоту тропиков. Снег быстро таял в горах; солнечные лучи воскрешали уснувшую за зиму природу, луга покрывались свежей травой, и первые цветы развертывали свои лепестки. Птицы возились на ветвях кустов и деревьев, а насекомые роились в воздухе.

Я более чем когда-либо чувствовал неразрывную связь свою с природой. Сердце билось сильнее, кровь приливала к голове, мысли путались и далеко уносились от разложенных передо мною книг и чертежей.

Этот праздничный день я решил провести в Новом городе.

Прекрасное его расположение и чудные окрестности все более привлекали меня к нему.

Я сидел на бульваре, на скамейке, поставленной у набережной. Передо мной расстилалась водная гладь с набегающей от свежего ветра рябью. Дул горный ветер. Солнце приятно жгло спину. Было раннее утро. По улице вдоль набережной проходило шествие за шествием. Будничные серые костюмы были заменены разноцветными спортивными нарядами. Соответственно роду спорта и его характеру костюмы имели те или другие особенности.

Состязающиеся в беге шли полуобнаженные, в коротких легких трусиках; футболисты, а также играющие в теннис, в гольф имели на своих костюмах отличия разных команд, к которым они принадлежали.

Они несли с собой все принадлежности, необходимые для игр. Красивые значки и знамена развевались над группами проходивших. Все это устремлялось на громадный стадион, выстроенный за городом и немного похожий на римский Колизей.

От разнообразия цветов, одежд и знамен рябило в глазах. Мерный топот ног и сдержанный гул голосов раздавались в воздухе. Отсутствие музыки и пения отличало этот праздник, от любого европейского.

Я долго присматривался к лицам проходящих мимо меня. Я видел, что весна и праздничное настроение захватило их: от обычной пасмурности и суровости не осталось и следа. Может быть, в данном случае имел значение и гипноз. Впоследствии я не раз мог удостовериться, что местное население почти всегда находилось под сильным влиянием внушения, исходящего из центрального управления страной.

Одним словом, в этот день все должны были быть веселыми, и все на самом деле веселились.

Огромные плакаты возвещали программу игр и состязаний. Сейчас проходили бесконечной вереницей ряды детей всякого возраста: старшие из них несли ружья. Один из номеров сегодняшней программы заключался в стрельбе в цель, на приз.

Глаза мои устали от этого калейдоскопа красок и линий, и я отвернулся в сторону спокойной глади вод.

Там, над озером, поблескивая на солнце крыльями, как громадные стрекозы, носились летающие люди.

В мыслях моих возник образ мадам Гаро, и желание видеть ее, быть рядом с ней, слышать ее голос превратилось в острое чувство тоски и душевной боли. Я обернулся. Рядом со мной на скамейке уселся кто-то из проходивших. Я с досадой посмотрел на него и вдруг узнал Ура. Он был одет в яркое красное узкое платье, обтягивающее его неуклюжую, непропорционально скроенную фигуру. На голове у него красовалась небольшая, такого же цвета, как платье, кепка, а ноги были обуты в громадные, тяжелые рыжие ботинки. Он повернулся ко мне и осклабил свои белые зубы. Кожа на лице сложилась в глубокие складки, глаза улыбались. Он притронулся рукой к козырьку и сказал:

– Хорошо, тепло… Весело.

Я понял, что это существо считает меня своим знакомым и желает разговаривать. Я спросил:

– А вы разве не принимаете участия в играх или состязаниях?

– Конечно, принимаю.

– В чем же выражается ваше участие?

– Мы выжимаем стрелу. Кто сильнее, тот отклоняет ее дальше.

– О, это интересно!

Я подумал про себя, что этим людям-зверям предоставляется узкое поле самых грубых развлечений.

– Что вы еще делаете? – обратился я опять к Уру.

– Мы лазим на мачты. Очень трудно. Они скользкие.

Он вытащил из кармана трубку и начал набивать ее табаком.

– Наши сильнее всех. Никто не лазит так, как наши, – с гордостью сказал он.

У меня явилась мысль поглубже проникнуть в голову этого странного существа.

– Отчего ваши не принимают участия в управлении работами? Почему их нет на высших должностях?

Ур не сразу ответил. Он оглянулся вокруг себя, потом тихим голосом прорычал:

– Нас не любят. Наш отряд единственный. Нам завидуют. Мы сильнее и ловчее всех.