Долина пламени

— Это были ягуары, которые обитали в долине, — поправил его Крэддок. — И не за тридцать лет. Тридцать миллионов, а может быть, миллиардов лет Пламя излучало энергию. Я же говорил тебе, что человеческая жизнь могла вместиться в одну секунду, в одно мгновение. То, на что в нашем мире уходят эры, в Паитити происходит за тридцать лет. Метаболизм и скорость протекания жизненных процессов так высоки, что за несколько дней или даже часов ягуары превратились в дикарей, а затем — в разумных существ. Их лапы стали руками. Они научились ходить прямо. Если бы в те дни мы посмотрели на Паитити сверху, то увидели бы буквально растекающиеся тени, тающую и изменяющуюся живую плоть.

Крэддок умолк и посмотрел на свои руки.

— Да, — продолжил он вскоре, — люди-кошки эволюционировали и стали разумными. Они создали свою культуру, опираясь на культуру своих предшественников. Все остальные формы жизни зашли в тупик. В любой среде только один вид господствует. Здесь этим видом было кошачье семейство.

Но позже Пламя вновь начало опускаться. Я пробудил его искусственной стимуляцией совсем ненадолго. В течение одного-двух ближайших поколений Пламя опустится до опасного уровня, и тогда излучение снова станет гибельным, как это уже случилось при жизни Первого Рода.

Рафт быстро перевел дыхание.

— Наконец-то я начинаю понимать, что к чему.

— Так вот, — продолжал Крэддок, — Паррор увел меня насильно. Я был ему нужен, потому что записей, оставленных Первым Родом и хранивших тайну Пламени, уже не существовало. Я оставил их еще тогда в пещере, и они сгорели в том аду. То же случилось бы и со мной, останься я там чуть дольше. Паррор думал, что я знаю, как вновь пробудить Пламя.

— А разве ты не знаешь?

— Я не понял всего, что было в записях, — признался Крэддок, — Я тебе говорил уже. Я могу разбудить Пламя, но не управлять им. А это слишком опасно.

— Даже Паррор не будет так рисковать, — вмешалась Джанисса. — До тех пор пока он не будет знать все точно, он за это не возьмется.

Крэддок поспешно поднял руку.

— Кто-то идет. Кажется, Паррор.

Джанисса взяла зеркало.

— Мы не можем говорить, пока он не уйдет. Ни о чем не рассказывай ему, Крэддок.

— Смогу ли? — спросил валлиец, и его лицо подернулось серой пеленой.

Рафт обессиленно откинулся назад — он был весь в испарине. Джанисса с сочувствием смотрела на него.

— Это непростой путь, и он не известен нам до конца, сказала она, — но мы должны снова пройти по нему.

— Да. А что касается лично меня, то я бы хотел собственными руками свернуть шею этому Паррору. Или поймать его в прицел винтовки.

— Ну что ж, возможно, тебе это удастся, но позже, — лицо ее помрачнело. — Пойми, нас подстерегает еще большая опасность. Крэддок прочел записи, хотя и не все понял.

— И что?

— Он многое забыл, но в его памяти это сохранилось и может быть восстановлено. Если это произойдет, то Паррор узнает все, что было известно Первому Роду.

— Он может проникнуть в память Крэддока, да? Что-то вроде мнемоники… гипноза, насколько я понимаю.

— Не совсем так, — на лице девушки читалась тревога. — Он работает над устройством, которое может помочь ему.

Рафт сжал губы.

— И если у него это получится, он попытается разбудить Пламя?

— Конечно, и это самое опасное, — сказала Джанисса. — Допустим, Первый Род знал, как сдерживать Курупури, но они ни разу так и не провели этот опыт. И мы не знаем, правильными ли были их расчеты, ведь так?

— Не знаем, — подтвердил Рафт.

Джанисса волновалась.

— А вдруг Пламя, вырвавшись на свободу, уничтожит Паитити. Многие из нас думают так же, как Первый Род, — мы можем спокойно прожить свою жизнь и оставить решение этой задачи нашим детям. Но Пламя быстро опускается, все быстрее и быстрее течет вода в реке. Мы не знаем, когда оно достигнет опасной отметки. А царь… царь медлит с решением.

— На чьей он стороне?

— Никто не знает, — она пожала плечами. — Мы не можем прочесть мысли Дарума. Многие в Пантити хотят жить спокойно, как это было всегда. Они предпочитают откладывать решение, а не рисковать. Но есть и другие, которые думают иначе.

Я сама не знаю, что выбрать, Брайан. Я знаю только одно свой долг. Во мне течет кровь царей Паитити, и я должна хранить Пламя. И, если надо, я буду против Паррора. Если царь примет решение, я подчинюсь ему. И еще одно: в памяти Крэддока есть ответ. И в этом ответе — жизнь или смерть.

Рафт посмотрел в открытое окно на туманную завесу, которая висела над гигантской пропастью, и тихо проговорил:

— Видишь ли, Джанисса, теперь я тоже в этой игре. Не знаю пока, где и как я пригожусь, но я уже не сторонний наблюдатель. — Он твердо посмотрел на девушку. — Я не люблю, когда мной помыкают. Дарум, Паррор и даже ты относитесь ко мне и Крэддоку, как к пешкам в этой игре. И нам трудно доказать обратное, потому что мы слишком мало знаем.

Джанисса, не мигая, смотрела на Рафта. Он продолжил: