Долина Прокопиев

Второе действие закончилось.

«Первое, пожалуй, было лучше, – подумал Эхс. – Айрин во всем виновата, она затеяла потасовку и поцелуи во рву, а обвинили во всем почему-то Дора. Несчастный Дор… Только начал понимать, что Айрин и в самом деле ничего себе девчонка, как, бац, иди в Обыкновению! Может, прокляторы хотят показать, до чего иногда несправедлива бывает судьба к человеку?»

Пока Эхс размышлял, занавес снова поднялся.

Пьеса продолжалась.

Дор оказался в Обыкновении, где ему было очень плохо, потому что там он не мог использовать свою магию. Дор очень страдал в Обыкновении, а принцесса Айрин тем временем страдала в замке Ругна. Любящие оказались разлучены…

Эхс всем сердцем сочувствовал Дору и Айрин, хотя знал, что это только историческая пьеса, что в жизни, возможно, все было иначе. Эхс не только сочувствовал любящим, но и завидовал им. У них хоть и трагедия, но зато любовь, а у него пока ни трагедии., ни любви.

Третье действие приближалось к концу.

– Я люблю ее, – воскликнул Дор, вдруг осознав, что любит Айрин.

Он отправился назад, в Ксанф, и явился пред грозные очи короля Трента.

– Я люблю вашу дочь, – отважно заявил Дор, – и хочу на ней жениться!

Влюбленные заключили друг друга в объятия.

– Но что же ты раньше не признался? – вопросил король.

Спектакль закончился.

«Да, все это разыграно актерами, – думал Эхс, – но ведь и в жизни Дор и Айрин поженились, и у них родились дети, значит, какая-то правда жизни в пьесе присутствует». И финал его порадовал, такой оптимистический – влюбленные сердца соединяются наконец.

– А вот и наш зритель, – послышалось из-за спины Эхса.

Он обернулся и увидел, что к нему, потирая ручки в предвкушении чего-то, приближается какой-то человек.

– Я задам вам вопрос, всего один, – сказал человек.

– Понравилась ли мне пьеса? – догадался Эхс. – Ну, мне…

– Погодите, не торопитесь, – остановил его странный господин.

– Но я же пытаюсь рассказать…

– Рассказывать не надо.

– А как же вы узнаете, понравилась ли мне пьеса, если я буду молчать?

– Да мы, юноша, о вашем отношении уже все знаем. Осталось уточнить кое-что, чисто технические подробности.

– Технические? – поднял брови Эхс.

– Да, мы не будем спрашивать, как вы относитесь к увиденному только что спектаклю, потому что незачем спрашивать. Мы и так все знаем, потому что неусыпно следили за вами во время действия. Ваши реакции каталогизированы и сверены со стандартными образцами реакций. Теперь мы знаем, что вы типичный представитель своего пола, возраста и культуры. Вы реагировали правильно.

– Так что, за мной следили? А я и не по…

– Естественно, вы не по.., не поняли. Мы следили за вами из-за занавеса, а это односторонний занавес, то есть вам нам.., нас не было видно. Фиксировалось все – когда вы заерзали, когда у вас зачесалось в носу, каждая улыбка, каждый смешок, каждый нахмур бровей. Нам известно, какие места пьесы вам понравились, а какие – нет. Теперь, учитывая ваше поведение как образец…

Эхс одним ухом слушал, и при этом мучительно старался вспомнить, сколько раз во время пьесы у него зачесалось в носу.

– ..С вас, как с матрицы… – продолжал разговорчивый господин.

– Какого еще матраца? – удивился Эхс. – А скажите, это была пьеса из старых времен?

– Я бы выразился так: из вечных времен. Юноша встречает девушку, юноша теряет девушку, юноша и девушка встречаются вновь. Типовая пьеса, идеально подходящая для незамысловатой аудитории. А теперь ответьте мне на один вопрос: во втором акте во время одной из сцен вы нахмурились. Мы были удивлены – здесь нами нахмуривание никак не было предусмотрено. Это случилось тогда, когда кентаврица Чери докладывает королю о том, что Дор сорвал с Айрин одежду. Вы находите эту сцену исторически не правдивой?

Эхс вспомнил сцену, о которой говорил наблюдатель.

– Кентавры так себя не ведут, – смело заявил Эхс. – Им все равно, голый человек или одетый.

Даже если бы Айрин и Дор полностью разделись, Чери не стала бы на это сердиться.

– Вы настолько знакомы с поведением кентавров, что дерзаете это утверждать?

– Да, я знаком с кентаврами.

– Со многими?

– В общем-то, только с одной. С внучкой кентаврицы Чери.

– Вот как. Только с одной, – с неким упреком повторил мужчина. – И считаете, что это дает вам право экстраполировать сие поведение на весь кентаврий род?

– Уж не знаю, полирую я или не полирую, но вы меня спросили, почему я нахмурился. Ну вот я и ответил.

– Ну хорошо. Это пока все. Следующий спектакль состоится завтра. Горняшка вас проводит.

– Горняшка?

– Служанка, которая вас привела в зал, проведет вас обратно, – почти по слогам произнес господин, щелкнул пальцами – и девушка возникла, как из-под земли.

Занудный господин удалился, а служанка проводила Эхса назад в его комнату. Он был благодарен ей за помощь, потому что сам в коридорах замка наверняка бы запутался.

– Вас что-то беспокоит? – вдруг спросила девушка.

– Ничего, прорвемся, – махнул рукой Эхс.

– Я разбужу вас утром, – произнесла девушка, улыбнулась Эхсу и вышла.

***