Долина скорби

Прочный и мягкий на ощупь хирамский шелк ценился на вес золота, ибо прекрасно защищал от солнца и кровососущих тварей. Об этом знали все, включая госпожу Делиз. Силас, будучи ее поверенным, занимался скупкой шелка для последующей перепродажи в Миддланде, попутно привозя с юга хирамских рабынь. По крайней мере, так ему представляли пленниц тамошние разбойники, что степняки, что ракушники.

– Ох, женщины, – с горечью в голосе усмехнулся Силас, покачав головой. – Все у вас на уме тряпки, да безделушки. Ты вот что, лучше сюда глянь.

Ткнув пальцем в живот девушки, он заулыбался, позабыв о гневе и досаде. Оторвав взгляд от тюка, хозяйка посмотрела на девушку и в тот же миг просветлела.

– Не иначе, седьмой месяц, а может и того больше, – прикинула госпожа Делиз.

Пустившись в размышления, она прикидывала, какую выгоду извлечет из несчастной через месяц-другой.

– Хозяйка, – сказал Силас, прервав размышления госпожи Делиз. – Ну, как тебе подарок?

– Знаешь, как ублажить свою хозяйку. Даю шиллинг, на большее не рассчитывай!

– Хозяйка, как же так!? Я столь трудный путь преодолел, и всего-навсего шиллинг?

Улыбка, слетев с лица Силаса, уступила место досаде. На подходе был и гнев, ибо его уши запылали огнем, а губы затряслись, будто от холода.

– С тебя и того много, ибо товар подпорчен. Так что, берешь деньги или нет?

Вперив в поверенного насмешливый взгляд, которым смотрят на человека падшего или человека низкого происхождения, госпожа Делиз всем видом показывала, что это ее последнее слово.

– Ладно-ладно, хозяйка, твоя взяла! – поторопился с ответом Силас.

Иного он и не мог сказать, ибо полностью зависел от хозяйки, державшей его на коротком поводке. Семь лет тому назад, потеряв дом, отобранный за долги, Силас был изгнан из Почетной компании суконщиков и пополнил ряды бродяг. Обивая пороги домов, он два дня проблуждал по Миддланду, пока не оказался на пороге борделя «Две стрелы». Узрев голодного, исхудалого человека с протянутой рукой, госпожа Делиз, питающая странную любовь к увечным и обездоленным, сжалилась над ним. Получив место уборщика, Силас открыл новую страницу в своей жизни, да так лихо, что уже через месяц был переведен в садовники. Проявляя большое радение к труду, он за какие-то полгода успел побывать и конюшим, и смотрителем борделя, пока не стал поверенным в делах госпожи Делиз. И, все бы ничего, если бы не любовь к элю и благородному металлу, ибо первая губила его желудок, а вторая извращала душу.

– Скажи-ка, а есть ли у подарка имя?

– Кто же ее знает, но, в бреду, она не раз произносила имя Тармиса.

– Странное имя.

– Имя как имя.

– Ладно, пусть будет Тармиса. Отнеси подарок на второй этаж, хотя, зачем я тебе это говорю?

Кивнув в ответ, Силас причмокнул на лошадей, но, те не подчинились. Зыркнув на госпожу Делиз, он схватился за кнут и вложил в удар всю душу, точно хотел выместить на лошадях всю злость на хозяйку. Взбрыкнув, лошади издали недовольное ржание и тронулись с места.

– Да, и тетушку Мэй позови! – крикнула госпожа Делиз вдогонку.

– А на что тебе шлюхи?

– Не спорь, сказала, позови, значит позови.

– Не надо никого звать, – сказала тетушка Мэй, объявившись за спиной хозяйки.

– А, это ты, – обронила госпожа Делиз, окинув тетку взглядом с головы до ног.

Тощая старуха, на которой был длинный черный балахон, смотрела на них колючим взглядом карих глаз. Суровое, морщинистое лицо, выглядывающее из белого чепчика, натянутого по самые брови, острый нос и плотно сжатые губы говорили о ней как о человеке непростого нрава.

– Лошадей накормила, чего еще изволишь, племянница?

Так и не обзаведясь семьей, тетушка Мэй полжизни провела в доме родителей, а после их смерти переехала в дом сестры, взяв в собственные руки хозяйство и заботу о юной Делиз. Спустя много лет, когда сестры и ее мужа не стало, она к своему удивлению открыла, что ее воспитанница была не тем, за кого себя выдавала: веселая, добрая и отзывчивая Делиз в один миг превратилась в злую, алчную хозяйку борделя, не стыдящуюся скандальной славы. Продав бакалейную лавку родителей, Делиз прикупила на окраине столицы старый дом, и превратила его в бордель, а тетушку взяла к себе экономкой, строго-настрого наказав ей, что не потерпит никакого недовольства. Вот так они и жили, одна жируя, радуясь сытной жизни, а другая – худея изо дня в день, съедаемая злостью на племянницу.

– Силас преподнес мне подарок, надо бы ему подсобить.

– Еще будут указания?

– Это все.

Прошелестев по дорожке, тетушка Мэй исчезла в дверях борделя, а вслед за ней последовала и госпожа Делиз. Зайдя в дом, она, было, затворила за собой дверь, как услышала настойчивый стук в дверь.

– Чтоб тебя! – воскликнула она и поспешно отворила дверь.

– Приветствую, хозяйка, – сказал мужчина с глубоким шрамом на лице, бывший завсегдатаем борделя. – Свежее мясцо есть?

Поздний гость, известный в кругах контрабандистов под именем