Долина смерти. Век гигантов

После охоты, которая, кстати сказать, не состоялась по той простой причине, что охотники все свое внимание обращали на коней, открылась им третья истина и в этот день последняя: лошади, так же как и люди, как и все живущее, требовали питания, — мяса они не ели… Для Живчика Николка каждый день с самодельной косой ходил косить траву на ближайшую поляну. Дикари, хотя и видели, что Живчик питается травой, смеялись над косарем от души, не умея связать эти два факта. Теперь они связали их, когда у каждого была лошадь, отказавшаяся от мясного питания, и поняли, что косой работать гораздо легче, чем голыми руками. Николка вынул запасные косы, приделал к ним древки, и плиоценщики до темноты косили с упоением и с сознанием важности исполняемой работы.

Четвертая истина — пожалуй, самая важная — развернулась во всей широте в течение следующего дня. С утра было положено ей начало.

Дикари вставали всегда до солнца, — это был их обычай, унаследованный от звериного прошлого; к нему невольно привыкли и люди XX века: спать после пробуждения плиоценщиков, незнакомых с правилами хорошего тона и поэтому начинавших день песнями, было мудрено. В это утро заря встречалась с новыми песнями. В пещере было темно. Дикари высекли огонь, развели костер. Подле костра уселись в крут. Тоненьким голоском затянул Ург. Лукавый Ург, проказник Ург! Ург-поэт!

— Къколя пой-мал ло-о-ша-адь. Ой-е!..

Все подхватили дружно и торжественно:

— Поймал Къколя лошадь. Вах, хорошо!..

Мысли дикарей были заняты лошадьми и больше ничем; поэтому, когда розовый луч рассвета робко прокрался в пещеру и свет от костра померк рядом с ним, все, оборвав песню, бросились во двор к лошадям. Прежде всего нужно было проверить: съедена ли трава, и затем: не разучились ли они сами за ночь ездить верхом. Трава оказалась подобранной дочиста — блестящее подтверждение третьей истины и необходимости нового покоса. Пожалуй, сначала нужно было накормить лошадей, а потом кататься на них. Но Мъмэм твердо сказал «мргайя», и он был прав; так как предстоящий день не был обеспечен свежей мясной пищей, надо идти на «мргайю». Но Николка вчера обещался им показать, как строятся пещеры для лошадей, — надо оставаться во дворе… Николка действительно вылез из пещеры с топорами, пилой и неуклюжими железными гвоздями. Ему сразу же бросилась в глаза растерянность дикарей. Зная каждое движение души своих плиоценщиков, входя во все мелочи их быта, он быстро понял их растерянность: перед ними во весь рост стали четыре неотложные задачи, и они не знали, на что решиться; более всех других задач их привлекала первая: проверить свои способности в верховой езде. Но и на охоту нужно идти и на покос; не мешает также остаться во дворе, посмотреть, что собирается творить хитроумный Къколя… «Ага, милые, вот где ваш быт-то корежится!» — с удовлетворением отметил Николка. Его организаторские способности были достаточны для того, чтобы одним ходом решить четыре «трудные» задачи. Прежде всего он пристроил раненых разводить Скальпелевскую печь — сам Скальпель, воспользовавшись окончанием пещерного концерта, снова окунулся в безмятежный сон; затем двух дикарей послал в пещеру принести мяса и фруктов из наготовленных запасов, при этом сказал:

— На охоту идти не надо…

Краснокожие восторженно заплескали руками; они поняли, наконец, целесообразность запасов: им не нужно теперь ходить на охоту, привлекательность которой погасла перед более привлекательными занятиями. Запасов много — вах! На много-много дней хватит! Они могут, не заботясь о каждодневной охоте, целиком отдаваться тому труду, который их притягивает своей новизной и который им поэтому люб. Вах, какая большая голова у маленького Къколи. Что он придумал, ой-йе-йе! Это и была четвертая истина, пожалуй, самая важная, которая крепко зафиксировалась в первобытных мозгах, благодаря изменению быта, и двинула их далеко вперед по пути развития…

Николка не кончил еще своих распоряжений, направленных к общему благу. Семерых дикарей, вызвавшихся добровольцами, он отправил косить траву, с наказом не опоздать к завтраку; в помощь им для переноски скошенного был придан Ду-ду, мастодонт. Остальные дикари, вместе с ним и малышом Эрти (Эрти на Живчике), разрешали последнюю задачу: до самого завтрака катались взапуски по песчаному берегу реки…

К завтраку собрались все; раненые самостоятельно приготовили суп и компот в глиняных котлах, увезенных Скальпелем с места первой стоянки. Чтобы быть справедливым до конца, Николка предложил дикарям, поработавшим на славу — они не на день, а на несколько дней накосили сена — закусив, отправляться на проездку своих лошадей.

Когда Скальпель изволил стряхнуть с себя сон и выползти из пещеры, на дворе кипела работа. Вах! Строились конюшни, стойла, а для мастодонта — целая галерея с колоннами!

— Эге, батенька мой, — заметил медик Николке, — да вы никак оставили мысль об орде?!

— Орда подождет, — отвечал тот, красный от горячки работы, и минуту спустя прибавил неуверенно: — Мы решили зиму здесь пробыть и сюда же привести всю орду…