Долина солнца (рассказы)

- Квартерман! Уолкер! - снова выкрикнул Сартэн. - Даю вам последний шанс! Велите этим людям разъезжаться по своим ранчо, или же я устрою так, что вас обоих засадят за решетку за подстрекательство к беспорядкам! И если хотя бы один человек погибнет здесь сегодня, то это убийство будет на вашей совести, я сделаю все, чтобы вы оба отправились бы на виселицу!

6

Квартерман сохранял хладнокровие.

- Не надо мне угрожать, Сартэн. Я знаю свои обязанности. - Он повысил голос. - Садитесь на коней, парни, и отправляйтесь домой. Представитель закона разберется здесь с этим и без нас.

Уолкер поддержал его, и, вздохнув с облегчением, ковбои, толкаясь, начали расходиться.

Обернувшись, Сартэн увидел, что Мейсону на шею уже накинули петлю, и рядом с ним стоял сам Джон Поул, а Ньютон и Фаулер дожидались поодаль.

- Сними веревку, Поул! - резко приказал Сартэн.

Лицо бандита оставалось непроницаемым.

- Еще чего! Черта с два! - огрызнулся он.

К Сартэну возвращалось прежнее спокойствие.

- Сними веревку, - повторил он, - и смотри мне, без глупостей!

Джон Поул осторожно выпустил из рук веревку. Он сделал широкий шаг в сторону, а пальцы согнутых в локтях рук оказались в опасной близости от рукояток пистолетов.

- Ты блефуешь, рейнджер, - сказал он, - но я выведу тебя на чистую воду!

Кэрол Квартерман заметила, как руки Поула сделали стремительные движение, и зачарованно, как если бы все чувства и эмоции разом покинули ее, она видела, как в тот же миг Сартэн тоже схватился за пистолет. И тут она увидела, что в воротах конюшни мелькнул ствол вскидываемой винтовки!

- Джим! - пронзительно завизжала она. - Берегись! Конюшня!

Сартэн, сверкая глазами из-под полей низко надвинутой шляпы, разом выхватил оба пистолета и выстрелил. Это было невероятно ловкое, изящное движение, и крик Кэрол долетел до него, в тот самый момент, когда он спустил курок пистолета, находившегося у него в правой руке.

Справа прогремел оглушительный выстрел, и он не успел развернуться, когда пуля задела его, отчего пистолет оказался выбитым у него из руки и отлетел в сторону. Перебросив револьвер из левой руки в правую, он выстрелил в темный проем ворот конюшни, целясь пониже винтовочного ствола.

У него кружилась голова, и казалось, что вся улица закачалась и заходила ходуном, но все же он твердо стоял на ногах.

Джон Поул тоже сумел устоять, но на его голубой рубахе уже расплывалось большой кровавое пятно, а пистолеты палили без разбору, изрыгая танцующие стрелы порохового пламени. Выстрелы, казалось, гремели повсюду, и тогда он двинулся вперед, стреляя снова и снова.

Покачиваясь, Сартэн медленно наступал на Поула и, замечая, как пуля зарывается в пыль за спиной у бандита, подумал, что промахнулся, даже не осознавая, что выстрел прошил того насквозь.

Он с удивлением видел, как Поул упал и принялся царапать землю окровавленными пальцами. Со стороны конюшни снова прогремел винтовочный выстрел, и, развернувшись, Сартэн бросился на землю ничком, зарываясь лицом в пыль и ощущая во рту привкус крови. Голова казалась огромной и тяжелой, но, пересилив себя, он с трудом поднялся на ноги, на ходу перезаряжая револьвер. Из конюшни раздался очередной выстрел, но он продолжал идти вперед, и оказавшись у боковой двери, одним рывком настежь распахнул ее и остановился у порога, вглядываясь в темноту.

Джордж Нолл таращился на него выпученными от страха глазами, и его заплывшее жиром лицо казалось белым, как мел. В руках он все еще держал винтовку, и теперь изумленно переводил взгляд ее ствола на Сартэна и обратно. И затем Джим Сартэн наставил на него револьвер и трижды выстрелил.

Пули угодили Ноллу точно в выпирающий из-под рубахи живот, и, вздрогнув, толстяк привстал на цыпочках, бормоча что-то, но его последние слова потонули в кровавой пене, показавшейся у него на губах, и затем тяжело рухнул на засыпанный сеном земляной пол.

Сартэну показалось, что ноги вдруг становятся ватными, и в следующий момент пол почему-то ударил его по лицу. Последнее, что он запомнил был привкус земли и сена во рту и топот бегущих ног.

* * *

В течение довольно долгого время он ничего не слышал и не чувствовал, а очнувшись, увидел, что в окно ярко светит солнце, затем до его слуха донесся привычно жалобный скрип насоса водокачки и женский голос, напевавший какой-то мотивчик. Он лежал в чужой постели, и его рука, покоившаяся на покрывале казалась теперь гораздо белей, чем когда он видел ее в последний раз.

Дверь открылась, и он встретился взглядом с Кэрол Квартерман.

- Слава Богу! - воскликнула она. - А то я уже думала, что это будет длиться вечно! Как ты себя чувствуешь?

- Я... вообще-то пока еще не знаю. А чей это дом?

- Доктора Хассета. Он мой дядя и твой врач. А я твоя сиделка, потому что из тебя вытащили четыре пули - две от винтовки и две револьверные. По крайней мере, так утверждает дядюшка Эд, хотя, на мой взгляд, вряд ли он может отличить одно от другого.

- А что там еще была за стрельба?