Долина тигров

— Вадан! Наари! — проревел он на бегу с такой силой, что с деревьев посыпались сухие листья.— Ко мне! Выводите людей! Бей мерзавцев!

Кто может себе представить изумление и смятение кубурхов пережевывающих первые куски, когда прямо на них из леса выскочило невероятное существо?! Завывая, словно обезумевший саблезубый тигр, покрытый запекшейся кровью и размахивающий огромным окровавленным тесаком Зазерга, Кулл налетел на остолбеневших кубурхов, словно коршун на перепелок.

Расслабившиеся в предвкушении еды твари заметались в панике. Один из кубурхов, сбитый с ног товарищем, рухнул прямо в костер и опрокинул котел. Его свалявшаяся шерсть мгновенно занялась, а кипящее варево брызнуло во все стороны. Ошпаренные кубурхи истошно орали, а между ними метался их пылающий собрат.

В центре же разверзшейся на земле преисподней буйствовал Кулл, безжалостно разивший кубурхов. На губах его выступила пена, налившиеся кровью глаза бешено вращались, а тяжелый клинок крушил руки и головы детей Сооха.

Увы, долго это продолжаться не могло. Калтум, чуть ли не единственный из кубурхов, кто сохранил разум, быстро навел порядок в своем обезумевшем от страха войске. Кубурхи живо сообразили, кто их противник, и навалились на Кулла со всех сторон.

Вряд ли Кулл смог бы долго продержаться — слишком уж неравными были силы. Но именно в этот миг за спинами кубурхов раздались ликующие вопли: «Кулл! Кулл!» — и на проклятых тварей обрушился отряд людей, ведомый Баданом и Наари.

И хотя люди были вооружены в основном заостренными кольями и чем-то вроде деревянных же вил (лишь некоторые могли похвастаться клинками и копьями кубурхов), ярости их не было предела. Наравне со взрослыми мужчинами бились женщины и дети.

Кулл оказался свидетелем, как двое мальчишек — вряд ли им было больше пятнадцати лет на двоих — подрезали сухожилия здоровенному кубурху, отмахивавшемуся от четырех разъяренных девушек. Буквально в несколько секунд поверженный кубурх был, словно дикобраз, утыкан заостренными деревяшками.

Через некоторое время все было кончено. Жалкие остатки кубурхов, не более пятой части первоначального числа, в панике бежали к лесу, не обращая внимания на рев Калтума. Наконец, видя, что бой окончательно проигран, Калтум тоже бросился прочь.

Но почувствовавших вкус победы соотечественников Вадана и Наари уже было не остановить. Люди догоняли окончательно упавших духом кубурхов и рвали их на части голыми руками. Достойное сопротивление смог оказать лишь Калтум.

Однако, когда Кулл подоспел к месту схватки, помощь его не понадобилась. Буквально заваленный телами людей, Калтум уже был забит насмерть своей же дубиной.

Ошеломленные люди ходили вокруг, не в силах поверить в свою победу. От их восхищенных взглядов Куллу даже стало неудобно, но тут на него налетела Наари, и юноша забыл обо всем на свете.

Прекрасная золотоволосая туземка, крепко обнимая Кулла, покрывала его лицо поцелуями. Из глаз ее лились слезы, и она только повторяла:

— Ты живой, Кулл! Ты живой…

— Конечно, живой, что со мной станется! — нарочито грубовато ответил атлант, отстраняя от себя девушку. На самом деле юноша испытывал невероятную бурю чувств, какую и описать было невозможно. Сердце его сладко трепетало, а душа наполнилась такими нежностью и радостью, каких он не испытывал доселе не разу в жизни.

«Каким я был глупцом,— подумал он про себя.— Если бы я отказался от любви, то действительно был бы зверем, а не человеком!»

Кулл в этот момент был абсолютно счастлив. Он обнимал женщину, научившую его любить и готовящуюся стать матерью его ребенка. И сейчас за счастье любить и быть любимым он был готов заплатить судьбе любую цену.

Слезы девушки уже высохли. Как настоящая дикарка, она жила лишь настоящим. К чему было печалиться о прошлом, когда ее мужчина цел и невредим и стоит рядом с ней?

— Скажи спасибо Бадану, он не дал мне наделать глупостей.— Все еще прижимаясь к Куллу, она кивнула на подходящего к ним юношу.

Молодые люди крепко обнялись. Держа Бадана за плечи, Кулл оглядел приятеля. За те несколько недель, что они не виделись, с ним произошла разительная перемена. С его лица исчез налет нерешительности и неуверенности в себе, что с самого начала вызывал у прямолинейного Кулла неприятие. Вадан наконец возмужал.

— Ты изменился,— Кулл одобрил произошедшие с Ваданом перемены: — Передо мной стоит настоящий вождь, а не сопливый мальчишка!

— Спасибо тебе и Наари,— ухмыльнулся Вадан.— Это вы меня заставили увидеть мир таким, как он есть!

— Не преувеличивай,— серьезно заметила Наари.— Ты сам сделал свой выбор.

Девушка повернулась к Куллу:

— Поверь мне, он был нелегок. Когда мы привели людей в деревню, старейшины запретили им расходиться по домам, велев дожидаться прихода нового отряда кубурхов. А нас они хотели связать…

— Я понял, что наши старейшины хуже кубурхов,— продолжил рассказ девушки Вадан.— Я не знаю, сами они стали такими или, может быть, их отравило черное волшебство Гунума, но они были больше не достойны называться людьми.

На мгновение лицо Вадана превратилось в застывшую маску гнева и печали.