Долина туманов

Сначала стояла с соседкой, которая торговала на рынке фруктами, потом освоила парикмахерское искусство. Она работала, училась, готовила еду, платила по счетам, стирала, убирала, ходила на школьные собрания на правах старшей сестры и главы семьи. Все ее подружки встречались с парнями, бегали на дискотеки, сидели в барах в компаниях хороших и не очень хороших друзей, а Вера чувствовала себя сорокалетней теткой с кучей проблем.

Вера не жалела себя, ее не научили жалеть себя, но иногда она очень остро ощущала неполноценность своей «взрослой» жизни. Ах, как же ей хотелось хоть иногда красиво нарядиться, сбегать на свидание! Некогда, некогда! Да никто и не звал.

Последнее обстоятельство расстраивало больше всего. Появись хоть один ухажер на горизонте, Вера почувствовала бы себя куда лучше. Но они не появлялись. Иногда, если выпадало лишних пятнадцать минут на утренние сборы, Вера останавливалась перед зеркалом, всматривалась в отражение и видела толстоватую девицу с широкими бровями и неухоженными темными волосами. А если добавить, что Вера жутко смущалась в присутствии молодых людей, отчего выглядела дурочкой, то становилось ясно: шансов у нее побегать по свиданиям не было.

А тут вдруг новости: Ася выходит замуж! Сначала Вера жутко раскричалась, возмутилась, распереживалась. Асе семнадцать лет, ей учиться надо, профессию получать, а не замуж выскакивать сломя голову. Вот останется она одна с ребенком, и что тогда? Будет у Веры вместо одного – два ребенка, а она не вытянет, не вытянет, не сможет…

Ася очень убедительно объясняла, что волноваться Вере нет причин. Вовка намного старше Аси, он не пустозвон, он обеспечит и свою жену, и даже ее сестру. Ася об этом позаботится. Им обеим будет лучше, легче, если она выйдет замуж. А ребенка бояться не надо, Ася не собирается вот так, прямо сейчас беременеть, жирнеть и терять свою красоту, кроме которой у Аси нет ничего за душой.

Примерно на этом месте вдохновенной речи сестры Вера расхохоталась.

– Бедняжка моя, – приговаривала она, обнимая Асю, – бедняжка! Ничего нет у нее! Мозгов нет, характера нет, а только третий размер груди и осиная талия. Ах-ах!

– Что ты ржешь? – смутилась Ася. – Я серьезно… А Вовка такой классный, он тебе понравится, правда!

Ох, как же она была права…

Все случилось осенним вечером, когда в их дворе жгли листья и тянуло сладковатым дымком. В тесную квартиру сестер вошел темноволосый парень, который смущенно улыбался и тушевался не меньше, чем старшая сестра невесты. Ничего в нем не было особенного, совершенно ничего. Разве что хорошо скрытое, но понятое Верой с первой минуты простодушие, да смех в глазах, да самоирония, да полное отсутствие позерства. Он не был таким обаятельным, как его младший брат, с которым, на свою беду, Вера познакомится позже. Он был совершенно обычным парнем.

Весь тот вечер Вовус Пушнин скромно просидел у стола, ласково глядя на Асю, которая кокетничала сверх всякой меры. Счастливая пара так и не заметила, что Вера влюбилась.

– Я люблю тебя, – неожиданно для самой себя прошептала Вера. – Люблю тебя с той минуты, как увидела. Все это время, все эти годы…

Она расстегивала рубашку Вовуса, ее пальцы дрожали. Она боялась посмотреть ему в лицо, боялась, что он очнется, вспомнит о жене, отведет ее руки, оттолкнет ее. А ей так хотелось ощутить его, пусть даже их близость не обещала ничего хорошего.

Он так мало изменился за эти десять лет: худощавый, заметно сутулящийся мужчина с грубоватыми чертами лица и смешно торчащими ушами. Его темные волосы немного поседели и поредели, на висках проступила седина, а на лбу все так же можно было разглядеть шрам от ожога (последствия детских шалостей – они с братом делали пороховые бомбочки).

Часто он бывал и бывает груб, и тогда его мощный голос разносится по всему супермаркету, а в выражениях он никогда не стеснялся. Многие считают, что Владимир Пушнин слишком уж черствый и холодный человек, зацикленный на деньгах. Но Вера знает о нем совсем другое.

Он ленив от природы, но постоянно насилует свою сущность работой. При этом Вовка просто не может бросить то, что начато. Иногда даже во вред делу. Он жалуется на паранойю, но сам не совсем понимает, что хочет этим сказать. Просто он слишком много на себя берет, а потом боится не справиться, пытается не халтурить, тянется изо всех сил, запрещая себе отдыхать, расслабляться, выпускать вожжи из рук.

Его безумно бесят люди, плывущие по жизни без парусов и ветрил, он не доверяет тем, кто ищет в каждом дне своего существования только источник удовольствия. Он ненавидит мещан, которым кажется смешным все, что не вписывается в круг их представлений. Его жизнь не легка, а он и не верит в легкую жизнь. Вовка всего-навсего усталый Сизиф.

Ну разве можно было предугадать, что именно такой человек будет нравиться и спустя много, много лет? Что этот человек, как бутон, будет распускаться у тебя на глазах, открывая в себе все новые прекрасные черты? Возможно ли видеть такие вещи заранее? Все, что связано с любовью, – совершенно необъяснимо.

* * *