Долина Ужаса. Совет юстиции

Зал взволнованно загудел, люди стали изумленно переглядываться, потому что ужас, неподдельный и очевидный, был написан на ее лице, светился в ее чудесных глазах.

– Но мы не станет идти на поводу…

Громкие голоса и звуки борьбы, донесшиеся в этот миг из небольшого вестибюля, заставили ее замолчать. Кто-то крикнул: «Полиция!» – и почти все, кто был в зале, вскочили со своих мест.

Сотня рук потянулась к потайным карманам, но тут кто-то у двери вскочил на скамью и властным жестом поднял руку.

– Господа, прошу не волноваться! Я – суперинтендант полиции Фалмут из Скотленд-Ярда, и против Красной сотни ничего не имею.

Услышав это, маленький Петр сначала оторопел, но потом протиснулся к сыщику.

– Если так, то, что вам нужно? Что вам нужно от нас? – спросил он.

Сыщик, спрыгнув со скамьи, встал спиной к двери и сказал:

– Мне нужны двое мужчин, которые вошли в это помещение. Двое мужчин не из Красной сотни, а из другой организации. Они…

– Да! – все еще стоявшая на платформе женщина чуть подалась вперед, глаза ее ярко сверкнули. – Я знаю… Знаю! – вскричала она. – Это они угрожают нам… угрожают мне… Это «Четверо благочестивых»!

Глава II Четвертый

Когда заговорил сыщик, рука того мужчины, что был выше ростом, опустилась в карман.

Еще входя в зал, он окинул помещение быстрым, внимательным взглядом. Отметил про себя и длинную некрашеную, поблескивающую шляпками гвоздей доску, защищавшую кабели электрического освещения. Слева от платформы находился фарфоровый щиток с полудюжиной переключателей. Когда Петр принялся расспрашивать полицейского, мужчина сделал быстрый шаг к сцене и выбросил вперед руку, в которой был зажат пистолет.

Бах! Бах!

Звон разбитого стекла, мгновенная вспышка голубого пламени из разлетевшихся пробок – и зал погрузился во тьму. Все это произошло до того, как сыщик успел покинуть свое место или заметить того, кто стрелял.

В тот же миг в зале началось настоящее столпотворение.

– Тишина! – заорал Фалмут, перекрикивая вопли испуганных людей и грохот опрокидываемой мебели. – Тишина, жалкие трусы! Браун, Кертис, дайте свет… Инспектор, прикажите своим людям включить фонари!

Над головами обезумевшей толпы замелькали лучи нескольких полицейских фонарей.

– Всем замолчать! – снова закричал на весь зал суперинтендант. Но тут кто-то из молодых расторопных полицейских вспомнил, что видел на стенах газовые рожки. Кое-как пробившись через толпу, он, подсвечивая себе фонарем, нашел кран, чиркнул спичкой и зажег газ. Паника утихла так же внезапно, как началась.

Задыхающийся от ярости Фалмут быстро окинул взглядом зал.

– Следите за дверью, – коротко сказал он. – Зал оцеплен, и они не могли уйти.

Широкими шагами он в сопровождении двух полицейских направился к сцене, ловко запрыгнул на нее и повернулся лицом к толпе. Женщина из Граца стояла неподвижно, с бледным лицом, одной рукой придерживаясь за столик, а вторую прижав к горлу. Фалмут поднял руку, призывая людей замолчать, и анархисты повиновались.

– К Красной сотне у меня претензий нет, – заявил он. – Законами этой страны не возбраняется высказывать свои взгляды или агитировать за них, какими бы спорными они ни были. Я здесь для того, чтобы арестовать двух человек, которые нарушили наши законы. Эти двое – часть общества, известного под названием «Четверо благочестивых».

Пока он говорил, глаза его безостановочно рыскали по обращенным к нему лицам. Он догадывался, что половина из этих людей не понимает, о чем он говорит, так что, когда он замолчал, гул снова поднялся в зале из-за того, что анархисты стали переводить друг другу его слова.

Фалмут не знал в лицо тех, кто ему был нужен. Точнее говоря, он надеялся, что его проницательный взгляд заставит их каким-то образом выдать себя.

Иногда случается, что события, сами по себе незначительные, приводят к головокружительным последствиям. Так, благодаря случайному столкновению автобуса с частным автомобилем на Пиккадилли, выяснилось, что в перевернувшемся автомобиле силой удерживались трое шумливых иностранцев. Это, в свою очередь, помогло выяснить, что водитель автомобиля в суматохе, вызванной аварией, исчез. Еще находясь в машине, трое пленников, сравнивая свои впечатления, пришли к выводу, что похищение их было связано с теми таинственными письмами, которые каждый из них получил незадолго до этого, письмами, на которых стояла подпись: «Четверо благочестивых». И вот, в панике, вызванной дорожным происшествием, они принялись ругать «Четверых благочестивых» на чем свет стоит, и, поскольку «Четверо благочестивых» для полиции были больным местом, пострадавших тут же допросили тщательнее, и все это закончилось тем, что суперинтендант полиции Фалмут срочно выехал на восток города, где на Мидлсекс-стрит был встречен собранным в экстренном порядке отрядом полиции.

Он находился в обычной неблагоприятной для себя ситуации: «Четверо благочестивых» были для него всего лишь именами, символом стремительной и беспощадной силы, которая всегда наносила точный, выверенный удар, после чего словно растворялась в воздухе.