Долина забвения

— Мой дедушка построил дом прямо перед моим рождением, — говорила мама. — Он не такой большой, как этот дом, — продолжила она, — но и не такой холодный и шумный. Он построен из дерева, и он такой прочный, что даже после сильного землетрясения, когда город почти разрушился, дом остался на месте. Его архитектура сильно отличается от той, что ты видела во французской и британской концессиях. Во-первых, он более уютный, безо всех этих высоких крепостных стен и привратников. В Сан-Франциско нам не нужно будет защищать наше уединение — у нас оно просто будет. Все, что нам понадобится, — изгородь перед домом и низкая железная калитка. Хотя вокруг дома будет ограда, она потребуется только для того, чтобы поддерживать решетки для вьющихся цветов и не пускать во двор бродячих собак. У нас есть маленькая лужайка, похожая на травяной ковер по обе стороны от дорожки, ведущей к дому. Вдоль ограды тянутся кусты рододендрона. А с другой стороны ограды растут стебли агапантуса, душистые розы, лилейники и, разумеется, фиалки. Я посадила их сама, и кроме обычного сорта там растут и душистые фиалки с замечательным ароматом: когда-то я пользовалась духами с таким же запахом, их привезли из Франции. У меня было много вещей такого цвета, и я любила конфеты из душистых фиалок, посыпанные сахаром. Это мои любимые цветы, твои тезки, милая моя Вайолет. Моя мать называла их сорняками.

— Это тоже были ее любимые цветы?

— Она их презирала и говорила, что я ухаживаю за сорной травой, — мать рассмеялась, по всей видимости, не заметив моего смятения, — Войдя в дом, ты окажешься в вестибюле. С одной его стороны идет лестница — как у нас в доме, только немного меньше. А с другой стороны — портьера карамельного цвета на медной гардине, но не такая широкая, как у нас. Если ты пройдешь за портьеру, попадешь в гостиную. Скорее всего, мебель там все та же, старинная, оставшаяся еще со времен моей бабушки. А через большую дверь можно попасть в столовую…

— А где я буду спать?

— У тебя будет прекрасная большая спальня на втором этаже, с ярко-желтыми стенами. Когда-то это была моя комната.

Ее комната! Я была так счастлива, что мне хотелось кричать! Но я старалась не выдавать своих чувств.

— Рядом с большими окнами стоит высокая кровать. А совсем близко от дома растет старый дуб. Можно открыть окно и представить себе, что ты сойка, укрывшаяся в ветвях, — это такие шумные птицы. Они запрыгивали ко мне за орешками. Но там много и других птиц: цапли, ястребы, поющие малиновки. Ты можешь найти их в книгах по орнитологии, которые есть у моей матери. Отец твоей бабушки был ботаником и иллюстратором-натуралистом. А еще у меня есть коллекция кукол, и совсем не таких, каких ты возила в коляске. Они искусно раскрашены. И по всему дому от пола до потолка целые стены из книг — тебе их на всю жизнь хватит, даже если ты будешь читать по две книги в день. Можно взять с собой книгу наверх, в круглую башенку, и почитать там. Когда я была маленькой, я украсила ее цветными платками, разложила там подушки и персидские ковры, чтобы она стала похожа на сераль. И назвала ее «Дворец паши». Или можно посмотреть в окно через подзорную трубу и отчетливо разглядеть набережную, залив и острова — их там несколько — и даже пересчитать шхуны и рыболовные суда…

Она продолжала рассказывать, погрузившись в воспоминания. В своем воображении я видела ее дом, и он все больше обретал цвета и жизнь. Меня ослепила мысль о комнате, стены в которой от пола до потолка заставлены книгами, и о спальне, где рядом с окном растет старый дуб.

Тем временем мать начала вытаскивать из открытого шкафа шкатулки с украшениями. У нее было по меньшей мере по десятку ожерелий, браслетов, брошей и заколок — подарки, полученные за прошедшие годы. Она продала большую часть украшений и сохранила только те, что больше всего ей понравились, самые ценные. Все шкатулки она сложила в свой саквояж. Неужели мы больше не вернемся сюда?

— Когда ты найдешь Тедди, мы вернемся в Шанхай?

Снова неловкая пауза.

— Не знаю. Я не могу предсказывать будущее. Шанхай очень изменился.

Мне в голову пришла ужасная мысль:

— Мама, а Карлотта тоже отправится с нами?

Мама сразу с преувеличенным вниманием повернулась к коробкам со шляпами, поэтому я поняла, каким будет ответ.

— Я без нее никуда не поеду!

— Ты останешься ради какой-то кошки?

— Я отказываюсь ехать, если не смогу взять ее с собой.

— Ладно тебе, Вайолет. Ты откажешься от своего будущего ради кошки?

— Да. Я уже почти взрослая и сама могу решать, что для меня лучше, — поспешно добавила я.

Выражение ее лица стало жестким:

— Хорошо. Если хочешь, оставайся.

Я оказалась в тупике.

— Как ты можешь заставлять меня выбирать? — спросила я осипшим голосом. — Карлотта для меня как ребенок. Она значит для меня столько же, сколько для тебя — Тедди. Я не могу бросить ее! Я не могу ее предать. Она мне доверяет!