Долины и взгорья

Ну да, Скандинавия. А Бельгия, тоже претендовавшая на проведение полуфинала — и вовсе НАТО. Третья страна, Венесуэла, слишком уж далеко, да и призовые в Венесуэле поменьше. Вот потому наши и согласились на Стокгольм.

Мне же особой разницы нет. Болеют за Ларсена? Ну и пусть. На моей игре это никак не скажется. Не должно. И не будет.

Ларсен отправил на штурм остатки своей армии. Штурм с виду грозный, но меня не пугает. Моя армия хоть и поредела, но стоит незыблемо.

Зрители трепещут: идет обмен ударами, и будет ли среди них нокаутирующий — они не видят.

А мы видим. Я и Ларсен. Ничья неизбежна, но отчего бы и не поиграть?

И вот мы доигрались до эндшпиля, король и пешка против короля и пешки. Гонки во ферзи, как и полагается в приличном боевике. Кто раньше?

Оба позже. И, после размена новоявленных ферзей на сцене остались голые короли. Ничья ввиду отсутствия материала.

Зрители расходились довольные. Такая игра! Столько атак! Столько комбинаций! Это вам не мир на пятнадцатом ходу при полной доске фигур. За свои деньги люди получили массу впечатлений.

А нам только этого и нужно. Нет, мы не сговаривались: на гроссмейстерском уровне понимание не нуждается в словах.

Что ж, Ларсен теперь уже точно не повторит результат матча с Фишером, матча, который он проиграл ноль — шесть. Половинка очка у него уже есть.

Я тоже не в претензии. Я вовсе не собираюсь идти на рекорды и брать встречные обязательства выполнить пятилетку в два года. Матч выиграет тот, кто первым наберёт восемь очков. При равенстве, восемь — восемь будут две дополнительные партии. Ничьи? Тогда ещё две. А там уж жребий.

До жребия доводить не собираюсь, но вот счёт восемь — шесть меня вполне бы устроил. В мою пользу если.

Руководство намекало, что неплохо бы и мне показать фишеровский результат. Разгромить Ларсена под ноль. Ага, разбежался и прыгнул. Нашим людям парашют не нужен, наши люди и без парашюта согласны!

После игры состоялась пятнадцатиминутная пресс-конференция. И я, и Ларсен отвечали в унисон: мы старались, господа журналисты, видит Каисса, старались. А впредь будем стараться ещё старательнее. Приходите посмотреть.

Наша команда уселась в микроавтобус, да и поехала в отель. Дружным коллективом.

Отель так себе. Недорогой. Со всеми вытекающими. Да, я избалован. Мне нужно четыре звезды, а лучше все пять. Как в Лас-Вегасе. Но после военных сборов и нынешний отельчик кажется раем. В общем-то всё, что нужно, есть. Главное — тишина. Отельчик расположен в исторической части города, улочки узкие, движение редкое. Красота!

Размещение показывает, кто есть кто. Себя Миколчук заселил в номер получше. Меня — ну, в почти такой же, только окнами во двор. В двухместном номере оказались Антон и Ефим Петрович, в другом двухместном Фролов и Нигматов. Такая вот расстановка фигур.

Миколчук своим присутствием давал понять: этот матч особенный. Ещё бы не особенный, для него он, похоже, вопрос мундира, звания и пенсии. И второе — он лично будет следить за чистотою наших помыслов. Чтобы никто сдуру не попросился в буржуинское царство. Если я проиграю матч, будет нехорошо, но если кто-нибудь станет невозвращенцем — будет катастрофа. Если невозвращенцем стану я… Нет, об этом лучше и не думать.

Полагаю, никто и не думает. Я, да в невозвращенцы? С чего бы вдруг? У меня есть всё, о чем только может мечтать умственно здоровый человек. Есть большая квартира. Роскошная по любым меркам. Есть большая дача. Есть автомобиль. Есть доступ к «Березке». Есть уверенность в завтрашнем дне, что выражается в чеках на десять тысяч березовых рублей ежегодно аж до две тысячи сорок второго года — ну, если вдруг коммунизм задержится, и деньги не отменят раньше. Есть сберкнижки. Спортивная стипендия, зарплата в «Поиске», отчисления за оперу. Не успеваю тратить. Теперь, с Ми и Фа будет с тратами полегче, но всё равно не успеваю. Это что касается уз материальных. У меня в Союзе остались родители, остались Ми и Фа, остались Лиса и Пантера — это узы крови. И, наконец, узы социальные: передо мной открыты все пути. Уже предлагают аспирантуру, предлагают ординатуру, всё предлагают. И не намекают, а говорят всерьёз, что я буду выдвинут в Верховный Совет СССР десятого созыва на следующих выборах, то есть в семьдесят девятом. Если стану чемпионом. Невозвращенцем в данных обстоятельствах может стать только безумец.

Тем не менее, со мной (как, полагаю, и со всеми остальными) провели инструктаж: что делать, если я замечу у кого-либо из нашей делегации склонность к принятию неверного решения.

Сообщить Миколчуку, вот что!