Долины любви

Катерина была настроена решительно — сегодня ей звонила Валерия и слабым, едва слышным голосом рассказала, что в больницу она попала по вине Эдика. Все произошедшее было для Кати неожиданностью: она, конечно, знала, что взорван дом, где раньше жила ее подруга, но ни о чем не беспокоилась. Катерина была уверена, что Леры в доме не было, потому что она встретилась с Игорем. Да и о Валентине Сергеевне Катя не беспокоилась: наверняка Лерка позвонила бабушке на дачу и успокоила ее.

— Мы с Эдиком тоже поедем с вами. — Вера Петровна бросила на Катерину властный взгляд. — Эдик — муж Леры и имеет полное право…

— Этот урод ни на что не имеет права! — взорвалась Катерина, но смогла сдержаться. И закончила уже спокойным тоном: — Знай, Эдик, по крайней мере есть двое мужчин, которые открутят тебе голову, если ты только приблизишься к Лере! Ты понял меня?!

…До клиники ехали молча.

Валентина Сергеевна, потрясенная поведением Кати, даже не решалась узнать, что же произошло с внучкой.

А Катерину не покидали мысли обо всем узнанном и не оставляли беспокойные думы о дальнейшей судьбе Леры.

— Катя, — наконец решилась заговорить Валентина Сергеевна, — ты сказала, что за Леру могут заступиться двое мужчин… Значит…

— Да, я знаю, что отец Леры жив, — ответила Катя, не отрывая взгляда от дороги.

На этом разговор закончился.

А уже через полчаса они увидели этого мужчину, с котором только что обмолвились. Валерий ждал их у входа в клинику.

Дальше все происходило в такой же немногословной атмосфере, как и только что проделанный путь.

А Катя… Кате показалось, что она окунулась в источник с живой водой. Потому что впервые в жизни ее душа раскрылась, словно цветок, почувствовавший солнечные лучи. Мир вмиг вспыхнул светящейся палитрой, и Катя ощутила сильнейшую жажду — жажду жизни.

И все это чудесное преображение произошло по одной-единственной причине — она встретила мужчину своей мечты.

Но этим мужчиной оказался отец ее единственной подруги. И как же теперь быть?

Катя спрашивала Валерия о состоянии Леры, удивляясь себе: «Как же я осмеливаюсь говорить с ним? Разве с мечтой можно вот так запросто разговаривать?» Но беседа продолжалась.

— Встреть я тебя на улице, не узнал бы. — Валерий помнил Катю ребенком.

— А вы почти не изменились. — Раньше Катя воспринимала Валерия только как папу своей подруги и не обращала внимания на его внешность, а вот теперь…

Это разговор нужен был им обоим.

Катерина открывала в себе неведомое: волнение от разговора с мужчиной, в которого влюбилась с первого взгляда, сменилось восторгом от присутствия этого мужчины, и все это делало Катю счастливой.

Валерия же разговор отвлекал от тревожных мыслей: он беспокоился за беседу, происходящую сейчас между Лерой и Валентиной Сергеевной. Но в то же время… Валерий, беседуя с Катей, где-то глубоко в душе ощущал давно позабытое трепетное чувство симпатии — симпатии к женщине. «Просто я удивлен — Катя превратилась в очаровательную девушку, а я помнил ее ребенком».

— …Главное, чтобы Валентина Сергеевна не стала защищать Эдика, — Катерина нахмурилась — в последнее время слишком уж большое влияние оказывали на бабушку Леры Дятлы.

— Я беспокоюсь о том же, — кивнул Валерий. — Но теперь у Леры есть я.

— Конечно, — улыбнулась Катя. — И Игорь!

Но тут Валерию с Катериной пришлось вздрогнуть — дверь палаты Леры резко открылась, и они услышала не менее резкий голос Валентины Сергеевны:

— Ну и где же твой Игорь?!

Глава 32

Игорь знал, что теперь ночь не закончится никогда. Эта непроглядная мгла будет длиться вечно. И эта мучительная боль останется с ним навсегда.

Все тело сводило сильнейшими судорогами, а утомительная головная боль, казалось, не затихнет. И Игорь уже начинал привыкать к этой боли, ведь жизнь без Леры другой и быть не может: вечная мука.

Игорь провалился в эту муку четыре дня назад. Найдя на развалинах дома Винни-Пуха, Игорь, цепляясь за последнюю соломинку, решил поехать домой и попробовать подождать Леру: ведь если ей действительно пришлось поехать к бабушке, то она вернется именно сюда.

И он ждал, не отходя от окна, из которого хорошо просматривался вход в подъезд. Игорь долго ждал, пока вновь не почувствовал озноб — болезнь, отступившая на время, вернулась. А когда озноб стал невыносимым, Игорю пришлось лечь.

«У Леры есть ключи, — успокаивал он себя. — И она обязательно вернется, потому что с ней ничего не случилось, ей просто пришлось поехать к бабушке… Лера скоро приедет…»

И он то засыпал, успокаивая себя надеждами, то просыпался, прислушиваясь, не поворачивается ли ключ в замке. И старался не обращать внимания на боль, пронизывающую все тело.

Игорь не знал, сколько он уже лежит, мучимый болезнью и ожиданием. И лишь дотронувшись до лица, он понял, что провел в постели не меньше трех-четырех дней — это несложно было определить по длине щетины.

А как только Игорь встал, то тут же почувствовал головокружение — за прошедшие дни он и маковой росинки в рот не брал. Но самое ужасное, что он понял — Лера так и не пришла, а это значит…