Дольмен

– Помнишь портрет предка Керсенов в их замке? Кажется, он был главарем береговых разбойников, потопивших «Мэри Морган», Эрвен-Мари де Керсен… На картине изображен медальон с таким же знаком, я уверена!

Люка адресовал ей шутливое поздравление, взял фломастер и под шестым менгиром написал: «Пи Эм».

22

Пьер-Мари де Керсен, бодро вошедший в кабинет, где Ферсену и Мари предстояло его допрашивать, сначала держался вызывающе, но несколько часов спустя это был уже совсем другой человек. Бессильно откинувшийся на спинку стула, ссутулившийся, с мрачным взглядом и в мятой одежде, он попросту производил впечатление раздавленного несчастьем бедолаги. Речь его становилась все менее изысканной.

– Мне плевать на деяния моего предка! И я никогда не водился с деревенскими мальчишками – отец прохаживался по мне тростью и за меньшие проступки!

– Все они погибли, Пи Эм, кроме вас.

– Думаете, я от этого в восторге? Что я могу поделать?

– Вы воспользовались приездом на остров Риана, чтобы избавиться от остальных. Сначала сделали его главным подозреваемым, а потом и его убрали, перед тем как убить Гвен.

– Нет, нет и еще раз нет! Я не убивал! До того как с ней произошло несчастье, меня ударили по голове, и я валялся в беспамятстве. И каждый раз, когда совершалось преступление, я находился дома, в своей постели, вместе с женой. Сколько я должен повторять одно и то же? На острове орудует ненормальный, вот и все.

– Вы имеете в виду Пьеррика?

Нервы Керсена-младшего были на пределе, казалось, он вот-вот заплачет. Потом он взял себя в руки, и его агрессивность удвоилась.

– С вашими методами выкручивания рук поневоле признаешь что угодно! Жалкий дебил Пьеррик и элементарных-то вещей не может сообразить, только идиот может приписать ему действия этого маньяка. Что касается Гвен, я действительно ей угрожал, это правда! Я ее всегда терпеть не мог, а тут еще узнал, что она – моя сводная сестра, а ее сын обрюхатил мою дочь! Есть от чего свихнуться, что ж тут удивительного, что я слегка ей наподдал?

– Итак, вы «свихнулись», назначили Гвен свидание на пляже и там ее убили…

– Нет, нет и еще раз нет! На свидание она не пришла, я же вам ясно сказал.

– Признайтесь, ведь подозрительно, что ее тело обнаружено в месте, где у вас было назначено свидание?

– Невероятно! Вот тварь! Даже мертвая, она умудрилась мне насолить! А о моей безопасности вы подумали? На меня напали, оглушили ударом по голове, а вы на это плюете!

– У вас не осталось никаких следов, раны – нет, как вы это объясните?

Керсен-младший вдруг понял, что влип, и потерял остатки самообладания. Он завопил:

– Да не знаю я! Ничего я не понимаю в этой чертовщине! И потом, это ваше дело – разобраться! Вы ведь полицейские, вот и делайте свою работу! Или ждете, чтобы в Ландах всех поубивали и остался только один преступник, которого наконец-то вам удастся вычислить?!

Крики супруга встревожили Армель, несколько часов ожидавшую его на стуле в приемной. Несмотря на кажущееся спокойствие, сноха Артюса нервно покусывала губы и счищала лак с ногтей, выдавая свое состояние. Она достала мобильный телефон и набрала номер подруги – Карлин Дантек, жены прокурора.

Это возымело действие. Не прошло и несколько минут, как Ферсену позвонили и он скрепя сердце был вынужден отпустить Керсена-младшего.

– Ваши связи не всегда будут вас выручать, и если вы последний из береговых разбойников, то очень скоро кровь Керсенов может пролиться на следующем менгире, – недобро напутствовал его Люка.

Армель завладела мужем и, еще раз подтвердив полицейским его алиби, увела хотя и энергично, но не без большой сложности своего дылду супруга, после многочасового допроса напоминавшего мокрую курицу.

– Без вмешательства прокурора мы бы выбили из него признание, он уже был близок…

Но Мари не слушала Ферсена. Тоже без сил, она смотрела вслед удалявшейся парочке. Перед тем как исчезнуть в семейном лимузине, он взглянул в окно, откуда Мари за ним наблюдала. Это был взгляд затравленного зверя, полыхавший ненавистью.

Она вновь подумала, насколько сильно переменились все, кого она знала в Ландах, точно она была злой феей, способной открывать тайные темные стороны каждого.

Когда рука Ферсена погрузилась в ее волосы, Мари вздрогнула. Отстранившись, она с усилием улыбнулась ему, взяла куртку и направилась к двери.

– До завтра…

Люка кивнул, с трудом подавив разочарование, но он уважал желание Мари побыть одной, понимал, что она очень устала и морально, и физически. Для него речь шла лишь о трудном расследовании, а у нее вся жизнь разбивалась вдребезги.

Оказавшись в четырех стенах своего номера, он еще пронзительнее ощутил ее отсутствие, и ледяной душ ему не помог. Обнаженный, с обернутым вокруг талии полотенцем, он принялся нервно выворачивать карманы в надежде найти хотя бы единственную сигарету или даже окурок.

В дверь постучали. Не успел он ответить, как в комнату вошла Мари, босиком, одетая лишь в белую длинную тенниску.

– Мне так тебя не хватает…