Дольмен

При других обстоятельствах Пи Эм рассмеялся бы брату в лицо. Золото? Да он его и не нюхал, золото! Все эти годы ему приходилось выклянчивать каждое су, чтобы худо-бедно поддерживать пристойный образ жизни.

И он сразу увидел их как наяву – слитки, валявшиеся на песке рядом с развороченным ящиком. И еще три ящика, тоже выброшенные на берег, но целые. Пи Эм вспомнил, как он протянул руку к одному из золотых брусков, но в этот момент раздался выстрел и песок взвился фонтаном вверх в нескольких сантиметрах от него.

Стрелявший скрывался за скалами с карабином в руке. На правой ноге у него открылась страшная рваная рана, из которой торчал обломок кости. Другой находился чуть подальше и полз, подтягиваясь на локтях. Его ноги были страшно вывернуты, а лицо залито кровью.

– Они угрожали, что убьют нас, если мы не поможем им перебраться в убежище вместе со слитками, – пробормотал Пи Эм. – Тогда мы перенесли их в грот. Море уже поднималось. Когда они поняли, что оказались в ловушке, тот, кто был вооружен карабином, наставил его на нас. «Ты, – сказал он, показывая на Кристиана, – позовешь кого-нибудь на помощь, и побыстрее! Твои приятели останутся здесь в качестве заложников. Если подохнем мы, они подохнут вместе с нами». Кристиан убежал, долго его упрашивать не пришлось. И больше не вернулся.

Младший сын Артюса содрогнулся, вспоминая ту ужасную ночь.

– Син. Так звали человека с карабином. Имя другого – Том. Они были братьями.

– Как ты и я, – холодно добавил Риан. – Из-за вас они утонули как крысы.

Пи Эм хотел возразить, что у них не было выбора, но он подозревал, что брат не удовольствуется столь жалким оправданием. Только Жильдас и Лойк знали, что из грота есть выход в Ти Керн. Жильдас его обнаружил случайно, когда однажды был застигнут приливом и чуть не погиб. Но он никому об этом не говорил, кроме, конечно, брата.

Шестеро детей обрекли двух тяжелораненых мужчин стать добычей моря и, когда грот заполнился, один за другим выбрались через туннель.

– Они не могли пойти с нами, в их состоянии это было невозможно, – заметил Пи Эм в качестве аргумента. – Мы были всего лишь детьми, затеявшими, увы, глупую игру. Кто мог представить, что корабль разобьется о скалы?… Мы не собирались никому причинять зла.

– А женщина, которая была с ними, ее ты прикончил тоже ради игрушек?

Сверкнуло лезвие большого ножа, который уперся в шею Керсена-младшего. Почувствовав холод стали, он в ужасе замер, вытаращив глаза. Помещение закружилось перед ним, стены будто сдвинулись и закачались. Но еще больший ужас вселил в него пристальный взгляд светло-голубых глаз.

– На берег ты выбрался последним, – ледяным тоном проговорил Риан. – Жильдас, Ив и Гвен сказали, что лишь позже узнали о присутствии женщины. Под гипнозом не лгут!

– Я не хотел, клянусь, – пролепетал Пи Эм, подбородок его дрожал. – Пощади!

– Пощадить? – Риан усмехнулся, в его голосе звучала ненависть. – А ты пощадил Мэри и ребенка, которого она носила?

Изумление Пьера-Мари пересилило страх, он даже перестал заикаться.

– Какого ребенка? – спросил он.

– Мэри была беременна. На последнем месяце.

– Нет, это невозможно!

Лезвие немного углубилось, царапая кожу. Керсен-младший заскулил.

– Клянусь, что я говорю правду! – вопил он. – Если бы она собиралась родить, ей бы не удалось за нами идти!

Риан ослабил давление. Но не поверил.

– У тебя ровно минута на объяснение.

Пи Эм уже не был способен на маневры – его мочевой пузырь не выдержал.

– Когда море подобралось к самому потолку грота, мы забрались в туннель. Один за другим. И если я был последним, то только потому, что остальные не оставили мне выбора, – произнес он с горечью. – Достигнув склепа, я никого там не увидел. Я поднялся по ступенькам и уже почти вышел на поверхность, под дольмен, как вдруг меня кто-то схватил за щиколотку. Я закричал, но остальные отбежали уже далеко. – Последние слова больше походили на какое-то бульканье. – Она не хотела меня отпускать, говорила, что я заплачу за смерть обоих мужчин, что меня ждет тюрьма, – бормотал он. – И я испугался, ведь меня можно понять? Рядом оказался камень. Я схватил его и начал бить ее по голове… бить, пока она не выпустила мою ногу.

С тех пор ночами он часто видел во сне: длинные темные волосы, залитое кровью лицо, зеленые глаза, которые в конце концов закрылись.

Пи Эм заплакал.

– И ты вернулся в замок, – бесцеремонно прервал его рыдания Риан.

– Да… – он шумно втянул воздух, – отец отправил меня спать, сказав, что все уладит. Вернулся он уже поздним утром. Он сообщил… – Пи Эм сглотнул слюну, – что она умерла – я убил ее, что он отвез тело в море и обо всем договорился с родителями остальных детей – все они будут молчать. И заставил меня поклясться, что я об этом никогда никому не расскажу, а иначе мне придется кончить жизнь на каторге или на эшафоте.

– И ты поклялся…

Теперь уже Пьер-Мари рыдал во весь голос.

– Мне не было еще и десяти лет! Не хотел я ее убивать, клянусь, не хотел.

Он закрыл глаза, ожидая последнего, дарующего освобождение, удара. Но услышал лишь щелчок – лезвие убралось в рукоять.

– Ее убил не ты.