Дольмен

– Достану из-под земли, и он за все заплатит… А тебя я никогда не прощу!

– Довольно! – Ферсен протянул руку в сторону Мари: – Не опасайтесь за жизнь племянника, он…

Но той в кабинете уже не было.

«Мегари» мчался к замку Керсенов. Играя на опережение, Мари собиралась узнать, подтвердят ли Артюс и Пи Эм показания Ива. Ее мучил вопрос, как далеко могли зайти Керсены, добиваясь желаемого. К горлу вновь подступила тошнота, как тогда, в полицейском участке, и она до конца открыла окна в машине, чтобы глотнуть свежего воздуха. Вся эта история до крайности возмущала Мари, хотя ей не раз приходилось сталкиваться с подобными фактами, работая в Бресте. Но могла ли она смириться с тем, что с каждой минутой ей открывалось все больше темных сторон жизни то одного, то другого обитателя Ланд? Как она была слепа, веря, что ее остров – это идеальный мирок, которого не коснулись ни коррупция, ни махинации, распространенные повсеместно!

За поворотом внезапно выросла мрачная громада замка, и Мари прервала свои размышления, въезжая на территорию частного владения Керсенов. На сером фоне реки, огибавшей парк, показалась фигура Жанны с корзиной белья. Мари удивилась, что мать на работе, и впервые с печалью заметила, что ее неуверенная медленная походка была походкой старой женщины. Из-за тяжести, конечно, которую ей приходилось нести. Не только белья, но и глубокого горя. Ни разу Мари не слышала, чтобы мать пожаловалась на судьбу, хотя всю жизнь трудилась не покладая рук, разрываясь между торговлей рыбой, воспитанием троих детей и службой в замке. Она вспомнила: Жанна никогда не обсуждала с домашними того, что происходило в замке, ни словечка, ни намека, ни малейшей нескромности.

Услышав шум подъехавшего автомобиля, Жанна обернулась, остановилась и без всякого выражения на лице смотрела на приближавшуюся к ней дочь. Как хотелось Мари обнять мать, расцеловать ее, но суровый взгляд Жанны воздвигал между ними невидимую стену, и она лишь с нежностью произнесла:

– Зачем же ты, мама, вышла на работу?

– Теперь мне не о ком заботиться, вот и вышла. А ты, как я посмотрю, тоже не прекратила работать!

Сухой, бесстрастный голос матери ранил Мари в самое сердце, у нее на глазах выступили слезы.

– Мамочка, не ссорься со мной, очень тебя прошу!

Застывшее лицо Жанны смягчилось грустью, она поняла, что обидела дочь. Быстро поцеловав ее в щеку, старая женщина заспешила к массивной входной двери. Мари взяла из ее рук корзину, отметив, что мать даже не поинтересовалась, зачем она здесь.

Едва Мари переступила порог прихожей, как навстречу ей вышла Армель де Керсен. Худая, плоская, в бежевой кофточке и туфлях без каблуков, которые совсем ее не украшали, она удивленно вытянула остренькое личико без малейших следов косметики, чью непривлекательность лишь подчеркивал ряд жемчужин на шикарном платке «Гермес». Бросив на гостью прицельный, как рентгеновский луч, холодный взгляд и не дав ей раскрыть рта, сноха Артюса пронзительным тоном спросила Мари о цели визита. Почти сразу его сменил другой – мягкий и вкрадчивый, принадлежавший ее супругу:

– Мари Кермер! Не беспокойтесь, Армель, это ко мне…

Подняв голову, Мари увидела Керсена-младшего на верху каменной лестницы, ведущей из огромной прихожей в жилые помещения. Армель переключилась на Жанну:

– Не теряйте времени: вас ждут на кухне! Нужно как следует принять нашего дорогого Риана, сделайте все, на что вы способны! Ступайте!

Мари вздрогнула. Прихожая старинного замка всегда казалась ей зловещей. Вход на гранитную лестницу охраняли фигуры рыцарей, а древнее оружие и военные трофеи, развешанные по стенам, внушали мысль, что время здесь остановилось несколько веков назад. Внезапное вторжение Жюльетты де Керсен было как глоток свежего воздуха. Хрупкая, пленительная, одетая во все розовое девушка звучно расцеловала Мари и принялась рассказывать, что она только что проводила Од Перек, которая уехала погостить к бабушке в Рен.

– О чем это вы там шепчетесь? – Пи Эм бесшумно спустился с лестницы. Жюльетта одарила его улыбкой примерной дочери и вспорхнула на второй этаж. – Итак, кому обязан честью? Дочери нашей экономки или бывшему офицеру полиции?

«Не может избавиться от дурацкой спеси», – пришло ей на ум. Мари знала его с незапамятных времен, но из-за разницы то ли в социальном положении, то ли в возрасте – Пи Эм был на десяток лет старше – при встречах они ограничивались банальными приветствиями или пустыми репликами. Сообщив, что он будет счастлив ответить на ее вопросы, Керсен-младший повел Мари в библиотеку.

– Не откажу себе в удовольствии и вам задать парочку – хочу, так сказать, из первых уст услышать, что правда, а что ложь во всех этих сплетнях, – слащаво протянул он. – Как романтично! В нашей дыре давненько такого не случалось!

– Уверяю вас, убийство моего брата – отнюдь не сплетни, – резко произнесла Мари, чтобы положить конец его намекам.

Приняв обиженный вид, Пи Эм открыл перед ней дверь библиотеки, пропуская ее вперед.