Долог путь до Академии (СИ)

========== Предисловие, в котором Марка Ястреба хотят послать, причём довольно далеко ==========

Городок был непривычно чистеньким и опрятным, так даже и не подумаешь, что глухомань в горах. Марк сомневался, ехать ли, но к письму старой знакомой, с которой вместе начинали в Гильдии, прилагался кошелёк на дорожные расходы, о котором было сказано, что он в любом случае останется у получателя, и наёмник решил съездить. Хотя бы просто из любопытства: про Грету Лягушачий Рот он слышал, что полуорчиха высоконько взлетела — не просто стала телохранительницей барона Драконлинга, а чуть ли не признанных бастардов ему родила. Для чего ей мог понадобиться Марк Ястреб, наёмник много кому известный и за услуги свои запрашивающий столько, что не всякому, далеко не всякому по карману, было любопытно тоже. В сущности, с его золотым запасом, хранящимся у бородатых коротышек и ими же выгодно пущенным в оборот, Марк бы мог уже и вообще не браться ни за какие контракты. Купил бы себе домишко на морском берегу и сидел бы на крылечке вечерами, глядя, как корабли исчезают в туманной дали, попивая при этом холодное пиво или горячий грог, смотря по сезону. Пытался, честно. Даже вдовушку находил для пущего уюта, хозяйственную, не скандальную, пухленькую и немногословную — сокровище, а не баба. Месяц жил, как в раю, а потом позвали его старые приятели на совершенно безнадёжное дело — поймать живую виверну для какого-то там королевского зверинца, и он побежал, пятками сверкая, даже про задаток не спросил, до того этот его пирожно-перинный рай показался убогим и тоскливым. А когда попытался вернуться, его не скандальная-немногословная выставила за калитку узел с его барахлом и калитку захлопнула перед носом, не дав и слова сказать. Ну, больше он и искать никого не стал: в Бездну их, этих баб, геморрой с ними один…

В городских воротах он не стал предъявлять письмо: хотелось для начала осмотреться. Пошлин с приезжих, кроме купцов, не брали, но записали имя-звание и род занятий в толстенную амбарную книгу, не иначе с коротышек обычай передрали — считать всё и всех. Ну, он сроду ни от кого не прятался, назвался честь по чести, так что стражник-полуорк прищурился, явно что-то такое припоминая. Ничего, впрочем, не спросил, только посоветовал постоялый двор «Полнолуние»: и чистенько, и спокойно, и кормят неплохо, и не сильно дорого при этом. Первая улица от ворот направо…

Почему «Полнолуние», Марк понял, едва в ворота въехал: парнишка с едва пробившимися усишками без всякого стеснения скинул единственное, что на нём было — длинную шерстяную рубаху, отдал её то ли матери, то ли хозяйке и, пока она туго сворачивала одёжку, перекинулся в волка. Вполне ещё ладная для своих лет бабёнка затолкала свёрнутую рубаху в котомку, приладила её, точно вьюк, на спине у волчонка, и тот затрусил обманчиво-неторопливой рысцой, от которой, бывает, и на лошади-то хрен уйдёшь. Марк только головой покрутил: жрецов Девяти на вас нет, это надо же — оборотни в городе, и всем хоть бы хны! Как чесали языки, так и чешут дальше, даже головы не повернули. Вернее, глянули так мельком: а-а, парня с поручением послали — и все дела. Да и сама компания, что трепалась о чём-то — тоже загляденье: остроухий, коротышка и двое орочьих четверть, что ли, кровок. Человеком без всяких чужих кровей тут только хозяйка и была.

Она с интересом глянула на Марка, и не как на постояльца, а с таким интересом… вполне бабьим. Ну, он и в молодости красивым не был, конечно: крючковатый нос, «птичьи» круглые жёлтые глаза, и ростом особо не вышел, и ста’тью не отличился — так, обыкновенный мужик, каких на дюжину двенадцать. Но ему это и в молодости не мешало, а уж теперь, когда и имя кой-какое заработал, и деньги кой-какие, по борделям шляться у него и вовсе нужды не было. Желающие прыгнуть к нему под одеяло и так находились. Самое смешное, что почти всегда «за любовь», а не «за деньги», хотя глядя на его одежду и оружие, ясно было даже деревенскому дурачку: денежки у него водятся.

— Желаете снять комнату, сударь? — спросила бабёнка.

— Желаю, — признал Марк, спешиваясь и передавая поводья заторопившемуся к нему мужичку с толикой орочьей крови. — Пока на недельку, а там видно будет.

*