Долой оружие!

Роза и Лили были в восторге. Конрад Альтгауз крикнул: "Браво, Марта!" – Тебе Лили, следует брать пример со своей старшей сестры". Отец или победил свою прежнюю антипатию к моему возлюбленному, или ему удалось замаскировать ее из любви ко мне; по крайней мере, он держал себя приветливо и не обнаруживал ничем своего недовольства; тетя Мари была растрогана…

– Браки заключаются по воли неба, – сказала она, – суженого конем не объедешь; от своей судьбы не уйдешь. Бог даст, вы будете счастливы, и я стану молить Всевышнего, чтоб он благословил ваш союз.

Моего сына Рудольфа также поспешили представить "будущему папа", и я испытала необыкновенное чувство – такое светлое и возвышенное – когда любимый человек взял на руки моего ненаглядного мальчика и крепко поцеловал его, приговаривая:

– А из тебя, маленький юноша, мы сделаем общими силами цельного человека.

После чаю, мой отец завел речь о выходе Фридриха в отставку.

– Вы, конечно, захотите оставить свою службу, Тиллинг? – спросил он. – Ведь вам так не нравится война, а теперь и тем более…

Фридрих вскинул голову с удивленным видом.

– Бросить службу? Но ведь у меня нет другой карьеры… Для того, чтобы нести военную службу, вовсе не надо любить войну, точно так же…

– Точно так же, как и для пожарного не обязательно любить пожары, – добавил папа. Я заранее знал, что вы скажете, судя по нашему недавнему разговору.

– Я мог бы привести еще много примеров в том же роде. Так, от врача не требуется, чтоб он любил рак или тиф; от судьи, чтоб ему доставляли особенное удовольствие кражи со взломом. Но оставить свое поприще? Да что же вынуждает меня к этому?

– Ну, хоть бы перспектива избавить свою жену от необходимости жить в захолустном гарнизонном городке – вмешалась тетка, – а самое главное: избавить ее от страха за вашу жизнь, если вспыхнет новая война. Положим, этот страх – нелепость: кому назначено дожить до старости, тот везде уцелеет, несмотря ни на какие опасности.

– Конечно, приведенные вами причины вполне основательны и само собою разумеется, что моей первой заботой будет устранять от жены все неприятное. Но жить в гарнизонном городишке все же лучше, чем иметь мужа без определенной профессии, без всяких занятий. Сверх того, мой выход в отставку непременно объяснили бы трусостью и нерадением, а это такой позор, перед которым бледнеют все опасности похода. Мне, право, ни на минуту не приходила в голову мысль бросить военную службу… И вам, надеюсь, Марта? (при посторонних мы говорили на "вы").

– А если б я поставила это непременным условием?

– Этого вы не сделаете. Потому что тогда мне пришлось бы отказаться от величайшего счастья. Вы богаты, у меня же нет ничего, кроме моей военной службы и видов на предстоящее повышение, а этим я не могу пожертвовать. Такой поступок унизил бы мое личное достоинство, пошел бы в разрез с моими понятиями о чести…

– Отлично, отлично, сын мой!… Теперь я примирился с вами. В самом деле, вам было бы грешно и стыдно бросить свою карьеру. Вы теперь уже скоро дослужитесь до чина полковника, а там наверно махнете и в генералы. Потом вас могут назначить комендантом крепости, областным начальником или военным министром. А ведь это тоже дает почетное положение жене.

Я молчала, нисколько не соблазняясь перспективой сделаться комендантшей. Приятнее всего было бы для меня поселиться с любимым человеком в деревенском уединении: однако я внутренне одобрила это решение. Оно избавляло его от позорного подозрения в корыстных расчетах, которое непременно обрушилось бы на моего мужа в случае выхода в отставку. Свет неминуемо обвинил бы его, как сделал это мой отец.

– Да, я вполне примирился с вами, – продолжал старик. – Признаться, я думал, что вы прежде всего рассчитывали… Ну, нечего смотреть на меня так грозно: я полагал, что вам хотелось сделаться частным человеком после женитьбы, а с вашей стороны это было бы ужасно неблагоразумно. Да и по отношению к моей Марте – ведь она все же, как бы там ни было, дочь и вдова солдата… Право, мне кажется, она не могла бы долго любить штафирку.

Тиллинг не мог удержаться от улыбки. Он бросил мне взгляд, ясно говоривший: "Я знаю тебя лучше", и отвечал вслух:

– Согласен с вами: конечно, она влюбилась единственно в мой блестящий мундир.

XV.

В сентябре того же года состоялась наша свадьба. Мой жених выхлопотал себе двухмесячный отпуск и после венчанья увез меня путешествовать. Прежде всего мы отправились в Берлин. Я пожелала первым долгом поклониться праху незабвенной матери Фридриха и положить венок на ее могилу.

В столице Пруссии пробыли мы восемь дней. Муж познакомил меня со своей тамошней родней, и все эти новые лица показались мне милейшими, любезнейшими людьми. Но, понятное дело, когда переживаешь свой медовый месяц и смотришь на мир сквозь розовые очки, все окружающее кажется очаровательным. Кроме того, новобрачным принято оказывать со всех сторон дружеское внимание, ласковую предупредительность, чтобы они чувствовали себя еще счастливее.