Долорес Клэйборн

— Что ж, — отвечаю, — значит, я ошибалась. — Глупо было говорить такое, когда она рядом на ступеньках лежала, да только что еще сказать-то я могла? По-своему, с Джоном Мак-Олиффом говорить проще было, чем с дурачком Сэмми Марчентом, потому что я многое сделала так, как Мак-Олифф подозревал. В том-то и беда, когда ты ни в чем не виновата — правда тебя более-менее в ловушке держит.

— А это что? — спрашивает он и тычет в скалку. Я ее так на ступеньке и оставила, когда звонок зазвонил.

— А по-твоему что? — сразу спросила я. — Птичья клетка?

— На скалку похоже, — отвечает.

— Вот молодец! — говорю, а голос мой будто издалека доносится: он вроде бы там где-то, а я тут. — Ты, Сэмми, всех еще удивишь, и тебя сразу в колледж примут.

— Ладно, — говорит. — Только чего скалка на лестнице делает? — спрашивает, и тут я поняла, какими глазами он на меня смотрит. Сэмми только двадцать пять, но его отец был тогда среди тех, кто Джо искал, и мне ясно стало, что Льюк Марчент и Сэмми, и всем другим своим дурачкам с детства внушал, что Долорес Клейборн Сент-Джордж своего старика на тот свет спровадила. Вы помните, я сказала, что того, кто не виноват, правда более-менее в ловушке держит. Ну увидела я, как Сэмми на меня смотрит, и сразу решила, что менее побезопасней будет, чем более.

— Я в кухне была, хлеб собиралась печь, когда она упала, — сказала я. И еще: когда ты не виновата, а решаешь соврать, ложь получается необдуманная. Невиновные не тратят часы, придумывая историю, чтоб комар носа не подточил, вроде как я сочиняла, что ушла на Русский луг смотреть затмение и мужа своего увидела только в Погребальном заведении Мерсье. Чуть я про хлеб соврала, как мне ясно стало, что это против меня обернуться может, но если бы ты, Энди, видел этот его взгляд — темный такой, подозрительный, боязливый, ты бы тоже соврал.

Он встал на ноги, хотел было повернуться, вдруг застыл и смотрит на верхнюю площадку. Я проследила его взгляд и увидела свою смятую комбинацию.

— Выходит, она сначала комбинацию сняла, — говорит он и опять на меня глядит, — а уж потом упала… или прыгнула… или что она там еще сделала. Верно, Долорес?

— Нет, — говорю. — Это моя.

— Если ты хлеб пекла на кухне, — говорит он, медленно так, точно тупой ученик, который у доски задачку решает, — так что твое нижнее белье там наверху делает?

А мне в голову ну ничего не приходит. Сэмми на одну ступеньку спустился, потом на другую, так же медленно, как говорил, а сам за перила держится и глаз с меня не спускает. И тут я поняла, что он от меня пятится, потому как опасается, что я вдруг и его столкну, раз ее столкнула, а уж в этом он не сомневается. Вот тогда мне ясно стало, что скоро буду я сидеть, где сейчас сижу, и рассказывать, что рассказываю. Глаза у него прямо кричали: «Один раз тебе это с рук сошло, Долорес Клейборн, и, может, пусть, поскольку Джо Сент-Джордж был, отец говорит, человеком самым никудышным. Но что тебе эта женщина сделала, кроме как кормила тебя, давала крышу над головой и хорошо тебе платила?» А главное, твердили его глаза, женщина, которая один раз толкнула и сухой из воды вышла, может и второй раз толкнуть, а понадобись ей, так и обязательно толкнет. А если толчка не хватит, так она не задумается докончить дело еще как-нибудь. Мраморной скалкой, например.

— Тебя это не касается, Сэм Марчент, — говорю. — Лучше своим делом займись. А мне надо «скорую» вызвать. Только почту-то подбери, не то кредитные компании устроят тебе веселую жизнь.

— Миссис Донован «скорая» не нужна, — говорит он, а сам глаз от меня не отводит и еще на две ступеньки спускается, — а я пока тут останусь. И не в «скорую», по-моему, звонить надо, а Энди Биссету.

Что я и сделала, как вы знаете. Сэмми Марчент стоял рядом и смотрел, как я звоню. Когда я трубку положила, он подобрал конверты, которые рассыпал (а сам все через плечо поглядывал, не подкрадываюсь ли я к нему со скалкой в руке), а потом встал у лестницы и стоял, точно сторожевой пес, который грабителя изловил. Он молчал, и я молчала. Подумывала, не пройти ли мне через столовую и кухню к черной лестнице забрать комбинацию. Да что толку? Он же ее видел, так? И скалка на ступеньке лежала, так?

Ну, скоро ты, Энди, приехал вместе с Фрэнком, а попозже я поехала в наш новенький красивый полицейский участок и дала показания. Было это вчера днем, так что, думается, подогревать эту похлебку не требуется, верно? Ты знаешь, про комбинацию я ничего не сказала, а когда ты про скалку спросил, ответила, что и сама не понимаю, как она туда попала. Ничего другого я придумать не смогла — разве что пришел бы кто-то да и снял табличку «НЕ РАБОТАЕТ» с моих мозгов.

Подписала я свои показания, села в машину и поехала домой. Так все спокойно и быстро прошло — ну, с показаниями, — что я уж совсем себя убедила, будто беспокоиться мне нечего. В конце-то концов я ж ее не убивала, она ж правда сама упала. Твержу себе это и к тому времени, когда к дому свернула, совсем уж поверила, что все будет хорошо.