Долорес Клейборн

Я уже собиралась уходить домой, когда Вера подошла ко мне и попросила задержаться на минутку, так как она хочет поговорить со мной. Я почувствовала, как мое сердце ушло в пятки. Ни на секунду я не сомневалась, что подошло и мое время — она скажет, что больше не нуждается в моих услугах, и в последний раз одарит меня взглядом Поцелуй-Меня-в-Задницу, и теперь уже я пойду вниз по дороге на все четыре стороны. Вам может показаться, что это было бы облегчением для меня, наверное, так оно и было, но все равно сердце екало в моей груди. Мне было тридцать шесть, с шестнадцати я работала не покладая рук, и никогда еще меня не увольняли с работы за провинность. Собрав все свое мужество, я повернулась к Вере.

Однако, взглянув в ее лицо, я уже знала, что она не собирается увольнять меня. Вся косметика, украшавшая ее лицо с утра, была смыта, а припухшие веки указывали на то, что она скорее всего плакала в своей комнате. В руках она держала коричневую сумочку, которую протянула мне.

— Что это? — спросила я.

— Два наблюдателя за затмением и две коробочки с отражателями, — ответила она. — Я подумала, что они понадобятся вам с Джо. Так получилось, что у меня… — Она замолчала, кашлянула в кулак, а потом снова взглянула на меня. Знаешь, Энди, в Вере меня восхищало то, что как бы ей ни было тяжело или трудно, что бы она ни говорила, она всегда смотрела людям в глаза. — Так получилось, что у меня оказалось два лишних, — сказала она.

— Да, — произнесла я. — Мне очень жаль.

Вера отмахнулась от моих слов, как от надоедливой мухи, а потом спросила, не передумала ли я и не присоединюсь ли к ее компании на пароме.

— Нет, — ответила я. — Я буду наблюдать за затмением с веранды нашего дома вместе с Джо. А если он будет как фурия, то я отправлюсь в Ист-Хед.

— Если уж мы затронули фурий, — глядя прямо мне в глаза сказала Вера, — мне бы хотелось извиниться за происшедшее утром… и попросить тебя позвонить Мейбл Айландер и передать, что я изменила свое решение.

Сказать подобное стоило ей огромных усилий, Энди, — ты ведь не знал ее так близко, как я, так что вам придется поверить мне на слово. Когда дело доходило до извинений, Вера Донован превращалась в кремень.

— Конечно, с удовольствием, — мягко произнесла я. Я хотела прикоснуться к ее руке, но не решилась. — Только это Карин, и не Мейбл. Мейбл работала здесь лет шесть или семь назад. Теперь она живет в Нью-Хэмпшире, работает в телефонной компании, и дела у нее идут действительно хорошо.

— Тогда Карин, — согласилась Вера. — Попроси ее вернуться. Скажи, что я просто изменила свое решение, Долорес, и ни слова больше. Понятно?

— Да, — ответила я. — И благодарю за оснащение. Оно будет очень кстати. Я уверена в этом.

— Рада доставить тебе удовольствие, — сказала она. Я открыла дверь, намереваясь выйти, когда Вера окликнула меня. Я оглянулась через плечо, а она подмигнула мне так, будто знала то, о чем ей вовсе не нужно было знать.

— Иногда приходится быть сукой, чтобы выжить, — сказала она. — Иногда это единственное, что еще держит женщину в этой жизни.

А потом она закрыла дверь прямо перед моим носом… но аккуратно. Она не хлопнула ею.

Ну что ж; вот мы и добрались до дня солнечного затмения, и если уж я собираюсь рассказать вам о том, что случилось — все до мельчайших подробностей, — я не собираюсь делать этого на сухую. Я и так уж говорю больше двух часов — так долго, что у меня горло пересохло, а конца моему рассказу еще не видно. Вот что я скажу тебе, Энди: или ты достанешь бутылочку из своего стола, или на сегодня мы покончим с исповедью. Что ты на это скажешь?

Вот так-то — благодарю. Мальчик, это не запятнает твою репутацию! Нет, убери ее. Одной достаточно, чтобы завести мотор, вторая может только все испортить.

Ну что ж, продолжим.

Девятнадцатого вечером я легла спать в ужасно нервном напряжении, потому что по радио сообщили, что, возможно, завтра будет дождь. Я так была увлечена разработкой планов, что даже не подумала о возможности дождливой погоды. Ложась спать, я опасалась, что прокручусь всю ночь, но потом подумала: «Нет, Долорес, ты ничего не сможешь поделать с погодой. Но ты знаешь, что сделаешь это с ним, даже если этот чертов дождь будет лить весь день. Ты зашла слишком далеко, чтобы отступить теперь». И я действительно знала это, поэтому, закрыв глаза, я выключилась, как лампочка.

В субботу — двадцатого июля 1963 года — было жарко, душно и облачно. По радио сообщили, что днем, вероятно, дождя не будет, лишь к вечеру ожидалась гроза, но весь день на небосклоне громоздились тучи, и шансы у жителей побережья увидеть затмение были пятьдесят на пятьдесят.