Должник

Но я ее уже не слушала, я сама творец своего счастья. Пересекая каменный пол холла, в котором толпились ученики, я слышала, как сердце колотилось от притока адреналина. Повторяла в голове: «Я решусь».

Из башни я вышла окрыленная и побрела в сторону, где тренировались воины, но с каждым шагом уверенность во мне таяла. К месту я уже подошла на еле державших меня трясущихся ногах. Успеть бы задать вопрос и не засмущаться.

Забравшись на полуразрушенный невысокий серый каменный забор, шириной не больше фута, оплетенный зеленым плющом, я стала наблюдать за солдатами, перекинув ноги через забор, устроившись поудобнее и болтая ими в воздухе в ожидании подходящего момента.

Хоть бы ко мне подошли, но что сказать, как именно попроситься к ним, стоит дождаться, когда все начнут расходиться, тогда я подойду и спрошу. Отличный план.

– Эй, у нас гости, – рассмеялись парни так громко, что вырвали меня из собственных мыслей.

Молодой тренер лет двадцати, подошел к каменному забору, на котором я сидела, свесив ноги. Лицо его было каменно-холодным. Прямые черты лица, длинный нос, темные глаза и чуть больше, чем нужно, пухлые губы, придающие ему милый вид.

– Сколько лет? – строго спросил он.

– Шестнадцать, – ответила я немного опешив.

– Барышня, – вздохнул он, давая все видом понять, что я ему сильно мешаю, и вообще последний человек, которого он хотел бы видеть, – давай мужа ты будешь искать в другом месте, ты мне весь тренировочный процесс ломаешь.

Он сразу стал мне тыкать, тон его полон пренебрежения и во мне все перевернулось, краска залила лицо, хотелось убежать подальше и спрятаться, и плакать до скончания времен. Но здравый смысл перебил эмоции, я уже здесь, уже посмешищу больше все равно не стать. Глубоко вздохнув и откинув через плечо белоснежный локон волос, я решилась сказать, но голос, которым я должна была говорить –уверенный, смелый, звучавший в моей голове, и тот, которым я стала произносить слова, сильно отличался от первоначального плана.

– Я хочу у вас учиться, – тихо сказала я, не отрывая глаз от своих коричневых на два размера больше ботинок.

– Ты смеешься надо мной? – спросил он, ошалевший вид его говорил, о том, что такого поворота он не ожидал.

Он встал как вкопанный и развел руками, в недоумении пытаясь переварить мои слова.

– Пожалуйста, я сильная на самом деле, – писклявым голосом продолжила я.

– Ты живешь в башне? – он показал пальцем на печально стоящую башню.

С такого ракурса она кажется еще более мрачной и серой, из больших камней, покосившаяся от времени, с малюсенькими окошками и огромной деревянной дверью, открывающей вид в темный холл с учениками-магами, ходившими, как серые мрачные треугольники.

– Да.

– Ну, так иди домой. Занимайся амулетами, зелья вари, чем вы там еще занимаетесь, – говоря пренебрежительным тоном, он махнул рукой в сторону Башни.

– Я не хочу, я сильнее, мне нечему там учиться. Пожалуйста, я вам пригожусь. Я хочу быть боевым магом.

Он засмеялся от моих слов, но смех его был не настоящим, это просто попытка меня выгнать, на это я надеялась.

– Их уже много лет не существует, а может, и не было никогда. Это выдумки ашеров.

На секунду мне стало обидно, мама не стала бы врать мне. Она была сильной, несломленной и волевой, насколько я помню. Воспоминания придали мне сил, мама всегда была сильной.

– Что вы теряете? – спросила уже более уверенным тоном.

Его брови поползли на лоб от такой наглости.

– Время, я потеряю время – он ненадолго задумался, на лице его мелькнула полуулыбка и тут же исчезла. – Что я получу?

– Верного помощника, – не думая выпалила я, и тут же поняла, как это глупо и пафосно звучит. Кошмар, мне хотелось расплавиться в лужицу и уползти в сторону Башни. Щеки стали багрового цвета, да и не только щеки, корни волос зашевелились и, наверное, покраснели тоже.

Глупая маленькая ведьма, с огромными щенячьими глазами и полным мусором в голове, так я выглядела. Как же ужасно это звучало, жаль, что нельзя отмотать время вспять.

– Ну, это слишком смелое заявление, – он засмеялся и повернулся спиной, я вздохнула. – Девять двадцать здесь, сегодня. Выберешься из башни, когда ее закроют, не раньше.

– Спасибо, – я спрыгнула с забора и запрыгала на месте от счастья.

Он повернулся и изогнул бровь, в два шага приблизился ко мне.

– Рано радуешься, – приложил палец к своим полным губам, – т-с-с-с, тише, и никому. Я посмотрю, что ты из себя представляешь. А теперь кыш отсюда.

Последнюю фразу он уже прокричал и зашагал к своим новобранцам.

Долго просить меня не пришлось, я пулей убежала в башню на уроки, перепрыгивая через две ступеньки от радости, и ловя ботинки, что постоянно намеревались слететь.

Он хотел меня проверить. Ровно в девять вечера ашеры накладывали особое заклятие на башню, и выбраться из нее, как они сами думали, невозможно. Но мне кажется, они больше боялись, что кто-нибудь проберется внутрь, а не выберется из нее.