Должница

– Бесполезно, мой телефон разрядился, – говорю я, привлекая к себе внимание.

– Ма! – вскрикивает Марьяша, бросает карандаш на пол и летит ко мне. Раскрываю объятья, присаживаюсь и ловлю дочку, поднимая на руки. Родион собирает карандаши, складывая их на стол и награждая меня черным взглядом.

Началось.

– Где няня?

– Я ее отпустил. Ты на время смотрела? – не кричит, спокоен. Но тон настолько ледяной, что я покрываюсь мурашками.

– Я смотрела на время.

Могу, конечно, начать с порога оправдываться и рассказать про пробку, но из принципа этого не делаю. А может, со мной что-то случилось? Но в голове Белова слепая ревность.

– Напомни мне купить тебе завтра новый телефон, – кидает он мне. Отпускаю дочь, заглядывая в темные глаза мужа.

– Меня вполне устраивает мой, – открываю комод в поисках зарядки.

– Меня не устраивает! Он всегда разряжен. Ну или ты намеренно меня игнорируешь? – вкрадчиво спрашивает он и идёт на меня. Ой, мамочки, время раздеваться, но ребенок еще не спит. Отступаю, нервно облизывая губы.

– Марьяна! – отвлекаю внимание Белова. Дочь меня спасает, рисуя на стенах карандашами.

Родион оборачивается и идет спасать наши стены.

– Доча, для рисунков есть бумага, – подхватывает хулиганку и подбрасывает вверх. Марьяна смеётся, снова выкидывая карандаши на пол.

Дальнейший вечер проходит сравнительно спокойно: мы ужинаем, даже беседуем на отстранённые темы. Но взгляд у мужа недобрый. Он сжирает меня глазами, обещая неспокойную ночь.

Зверь негодует.

Иду купать Марьяну и укладывать спать, а Родион уходит в свой кабинет. Видимо, строить планы моего наказания, накручивая себя и рисуя картины того, как я ему изменяю, отключая телефоны. Конечно, приятно, что меня ревнуют, но у нас это патология.

* * *

К моему сожалению, дочь засыпает быстро. Настраиваю видеоняню и покидаю комнату дочери. Мой муж уже в нашей спальне, сидит в кресле, в расстёгнутой рубашке, расслаблено откинувшись и широко расставив ноги. Закрываю дверь, выключаю верхний свет, оставляя только прикроватные светильники.

– А теперь подробно и в деталях расскажи мне, как прошел твой вечер, – в приказном тоне велит он мне. Хищно ухмыляюсь, начиная медленно расстегивать блузку.

– Ревность, определенно, должна присутствовать в отношениях, – дёргаю блузку с плеч. – Отсутствие ревности говорит о безразличии к партеру, – откидываю блузку на прикроватный пуф. – Но все должно быть в меру, – дергаю замок на юбке, спуская ее с ног. – Твоя ревность не знает границ, – перешагиваю юбку, тоже отправляя ее на пуф.

– А как ты хотела, Лиса? – оскаливается. Такой высокомерный сейчас, темный, с мощной и опасной энергетикой. Я солгу, если скажу, что мне это не нравится. Это своего рода прелюдия, которая заводит нас похлеще предварительных ласк. – Моя любовь – она не про порхающие бабочки в животе, она про нечто другое… Это страшная болезнь, и она неизлечима.

Закатываю глаза.

– Я всего лишь застряла в пробке на Кантемировской, можешь посмотреть в истории моего навигатора. Каюсь, телефон сел, зарядку забыла. Вот и все мои грехи, а не то, что ты там себя нафантазировал.

– Слишком острый язык, Лиса. Закрой рот и продолжай раздеваться, – совсем не ласково говорит он. – Я покажу тебе свои фантазии.

Завожу руки за спину, снимаю бюстгальтер, уже кидая им в Белова. Ловит мое белье на лету. За лифчиком в него летят трусики. Чулки оставляю.

– Иди сюда, – манит пальцем, шире расставляя ноги.

– Нет, – качаю головой, понимая, чего он хочет. – Вы, господин Белов, не заслужили минета. Не настолько я накосячила.

Родион глубоко втягивает воздух, поднимается с кресла, преодолевает между нами расстояние. Хватает меня, разворачивая к себе спиной, толкает на кровать и наваливается сверху, вжимая в матрас. Отодвигает мои волосы и кусает мочку уха.

– Сейчас я тебе покажу, чего заслужила твоя задница!

– Ай! – вскрикиваю от шлепка по попе.

– Я волнуюсь за тебя. Ты же сумасшедшая, мало ли куда тебя занесло, – рычит мне в ухо и посылает еще один ощутимый шлепок. Бедра горят, но это, скорее, заводит, чем приносит боль. Его горячее дыхание, хриплый голос и дикий темперамент лишают меня разума. – Просто заряжай телефон и отвечай мне! – поворачивает мою голову к себе и впивается в губы. Кусаю его, заводясь еще больше. – Зараза! – рычит.

– Любимая зараза? – уточняю, зализывая свои укусы и лаская языком его губы.

– Очень любимая, – уже смягчается, целуя меня и лишая дыхания.

Конец