Должно было быть не так

Промелькнули длинным рядом одинаковые серые домишки посёлка, дорога нырнула в темень полей, и впереди показался пограничный пункт, как хуторок в степи, маленький и убогий. Казалось, за шлагбаумом дремлет в конуре какой-нибудь будочник гоголевских времён. По освещённой единственным фонарём площадке бродит дворняга. Шлагбаум открыт.

Остановились. Пришёл пограничник: «Куда едете?» Прямо едем. Дорога одна. «Приготовьте паспорта». Отдали. «Хорошая машина. Валюта есть? Надо заполнить декларации. Сейчас придёт таможенник». Пришёл. Распотрошил все сумки, осмотрел все углы. Пограничник принёс паспорта: «Это – чей?» Я: «Мой». Конечно, нервы. Лечиться надо. Сейчас, как дураки, месили бы грязи в полях. – «Заполните декларации и можете ехать». Заполнили. Опять пограничник: «Машину в сторону. Повторный таможенный досмотр. В машину никому не садиться».

Кольнуло. Говорил же, машину нужно попроще.

Ладно, не важно, сейчас поедем.

Деньги – пересчитали, печати, подписи – получили. Из таможенной лачуги выхожу с уверенностью: все в порядке. Если бы не закрытый шлагбаум и УАЗ рядом с нами, стоящий так, что не выехать. И шесть человек в камуфляже. Появился начальник КПП, подошёл ко мне:

– Гражданин Павлов, Ваши документы вызывают у нас подозрение, поэтому, для выяснения, мы передаём Вас правоохранительным органам. Возьмите свои вещи,следуйте в машину.

И тут раздался беззвучный колокольный звон: свершилось. Что свершилось? Едем. Куда? Мне в другую сторону. Вы кто, ребята в камуфляже? Какие сомнения в документах? – паспорт с пограничным штампом пересечения границы лежит в моем кармане. Так не бывает.

– Вы, собственно, кто и куда меня везёте?

– Приедем – узнаешь.

Над таким ответом можно задуматься.

– Я точно знаю, что мои документы в порядке.

– Ну и что. А ты знаешь, на какой машине приехал?

Кажется, действительно, приехал. Вопросов больше не задаю. Слушаю колокольный звон. И сквозь него: «Прибыли! На выход! Быстро!»

… Помню себя бегущим по какой-то сельской улице, широкой и слабо освещённой, то ли луной, то ли светом из окон. Сзади ругань, крики: «Стреляем! Стой!» Дорога скользкая – укатанный снег (откуда только взялся – в полях ни клочка). На бегу оглядываюсь: двое с пистолетами в руках за мной, остальные дальше, и расстояние между нами увеличивается. Нет, не остановлюсь. Хлопок. Другой. Если есть шанс, то он мой. Надо бежать зигзагом. (Позднее в Бутырке, в протоколе задержания прочёл следующие строчки. «Одним ударом сбив с ногстоящего рядом с ним слева милиционера, вторым ударом задержанный отбросил в сторону стоящего справа милиционера и побежал в сторону универмага». Оказалось, граница между Украиной и Россией проходит по середине главной улицы посёлка, а универмаг находится на Украине.) Помню, как потеряли подошвы сцепление с дорогой, будто взлетел над ней; как захотел изменить направление, но картина перед глазами в сторону не пошла, а, вопреки желанию, застыла и стала увеличиваться в размерах, определилась в виде больших деревянных ворот, в которые я с треском и врезался. Подни-маясь, под не стихающий колокольный звон, я понял, что не успею.

Первый удар армейского ботинка пришёлся мне в лоб. Потом началась гроза, пошёл необычно крупный град, и нет возможности подняться под его ударами; тошнота во всем теле: в руках, ногах, голове – везде. Вспыхнула молния.

Горная болезнь – вещь неприятная, коварная и опасная, но не настолько же. Кому скажешь – засмеют: на пяти-то тысячах, при полной акклиматизации; а то, что – со мной, – не поверят, как не поверит автогонщик, что может нажать на тормоз вместо газа. Конечно, бывает, тошнит, кровь из носа идёт, но всегда ж останавливается. Впрочем, внимание – выход на гребень. Переход со скал на лёд и снег всегда опасен. Хорошо, Славик фирменных кошек не пожалел на гору. Зря только сам не пошёл, променял такую гору на тренерскую дочь – не спортивно. Эх, ободрал уже кошки на скалах, но ничего, при розливе сочтёмся. Кричу:

– Женя, внимательно! Выдай верёвку! Выхожу на гребень!

То, что я увидел с гребня, требовало обсуждения. С юга, со стороны моря, невидимые до этого полмира закрыла чёрная гигантская туча, разделив небо, как добро и зло, на две части. Туча приближалась. Как бы ища поддержки, я повернул голову и посмотрел туда, где внизу застыл ледяной рекой и исчезал в дымке ущелья Безенгийский ледник. Из тучи полыхнуло, ударил гром, и, гулко перекликаясь с ним, посыпалась с окрестных гор на ледник белая пена лавин. Оказаться почти на вершине Джанги-Тау в грозу… Позже Слава с юмором рассказывал, как в базовом лагере (на километр ниже нас), когда началась гроза, он вылез из палатки и поспешил назад: по пуховке с треском побежали голубые огоньки.

Выбирая верёвку через вбитый в снег ледоруб, я думал, что скажет Женя, мастер афоризма. Остальные две связки ещё не подтянулись.

– Выбирай жёстко! – раздался Женькин голос. Вотпоказался он сам. Отдышавшись, задумчиво произнёс: «Здесь вам не равнина…»

– Жень, ветра нет. На вершину пойдём?

– Тебе жить не охота, а я в отпуске, – ответил он и стал готовить верёвку для спуска.