Должность во Вселенной

А Галактика над куполом плыла во тьме, упруго подрагивая краями. Колебания яркости цвета звезд распространялись по ней от ядра согласованными переливами. Она снова раскручивалась из эллипса в вихрь — только звездные рукава теперь простирались в другую сторону. И кто знает, шло ли это от несущего ее потока материи-действия, или образ сам выбирал свою форму и изменения, чтобы наилучше выразить себя и насладиться бытием; наверное, не без того и не без другого.

И по краям Галактики, в рукавах, все чаще вспыхивали и растекались светящимся туманом сверхновые.

— Послушай, я кое-что понял, — Александр Иванович лежал, закинув руки за голову. — Четвертая координата не время, а ускорение времени. И необъективность нашего взгляда на мир начинается с того, что мы видим все в своем темпе изменений… а что он для вселенских событий! Понимаешь, если так видеть в пространстве, то нам были бы доступны только предметы наших размеров. По вертикали этаж, а не все здание, по горизонтали опять-таки один балкон. Или окно. Не лес и не деревья в нем, а ствол одного дерева. Или ветка. А на далеких дистанциях и вовсе ничего: камень неразличим, гора необозрима… Во времени мы слепее кротов, понимаешь?

— Понимаю… — Люся приподнялась на локте, посмотрела на Корнева, вздохнула. — Я так понимаю, что нам пора вставать. Петушок пропел давно… — Она вдруг приникла к нему, обвила теплыми руками, целовала грудь, шею, лицо, глаза. — Послушай, почему мне так жаль тебя? Вот ты сильный, умный, а жалко до слез!

И верно, в голосе ее чувствовались слезы.

— Баба, вот и жалко, — отстранился Александр Иванович. — Так вы, женщины, устроены: чтоб вы жалели и чтоб вас тоже. Подъем!

Опустившись на крышу и выйдя из кабины, они сдержанно (поскольку на людях) распрощались. Корнев направился в профилакторий, Люся в координатор — и больше между ними ничего не было. Людмила Сергеевна была не шибко везучим в любви человеком, Александр же Иванович, пожалуй, напротив; но оба понимали, что с ними случилось самое сильное любовное переживание в их жизни: любовь, слившаяся с познанием мира. Повторить такое, уединяясь где-то для жалкого счастья физического обладания, невозможно; а подниматься снова в MB ради этого было бы и вовсе пошло. Не такие они люди.

Только встречаясь на совещаниях или по делам, они иногда обменивались короткими взглядами — и чувствовали вдруг такую близость, что на секунды исчезало вокруг все.

III

Хроника Шара

1) Б. Б. Мендельзон сделал открытие. Поднялся с папкой в лабораторию MB, начал спрашивать:

— Кабина в импульсном режиме сближения с планетами вибрирует?

— Уже нет, — ответил Буров. — Отрегулировали полями.

— А почему это было, поняли?

— Тяготение планет, чего ж не понять.

— На пальцах, — или считали? — Бор Борыч попыхивал сигарой и с высоты своей эрудиции и нового знания глядел на сотрудников лаборатории (присутствовали еще Толюня, Любарский и Панкратов), как на насекомых.

— А что считать, и так ясно!

— Считать всегда полезно… — Мендельзон раскрыл папку, разложил на столе рисунки и листки с расчетами. — Сами по себе планеты так кабину не могли тревожить. А вибрации и потряхивания, любезные, были оттого, что ваши пространственные линзы концентрируют гравитационные поля наравне с оптическими! — И он с удовольствием посмотрел на раскисшие лица собеседников.

Действительно, могли бы и догадаться: что пространственные линзы — не стекла, не зеркала, просто области сильно деформированного полями пространства — не могут обращаться с силовыми линиями поля тяготения иначе, чем с идущими от планет световыми лучами. Но естественно и то, что первым смекнул это давно изучавший гравитационные искажения Мендельзон, а не «эмвэшники», для которых данный факт был лишь помехой в основных исследованиях.

Далее у Бориса Борисовича получалось, что можно подобрать такие поля и импульсные режимы, что зона гравитационного равновесия: ниже ее тянет Земля, а выше исследуемая планета — окажется очень близко от кабины ГиМ. «Из рогатки можно в MB запулить!»

Это было приближение к тому, о чем мечталось в перекурах, в саунном трепе; фантастика подсказала возможность своей реализации. Необязательно, конечно, забрасывать на планеты MB Толю-ню и Любарского, а потом зачищать контакт — но зонды-то можно! Тем более что планетные зонды имелись, их испытывали на надежность в хозяйстве полковника Волкова; заполучить их в обмен на дополнительные комнаты наверху не представило труда.