Должность во Вселенной. Время больших отрицаний

«Не быстрому достается успешный бег, не храброму победа, не умному богатство, а время и случай для всех них», – вспомнил Любарский строку из Екклезиаста. Да, сейчас так: хозяева – время и случай.

Место, где неровно шел Ми-4, было началом «маршрута Корнева» с Шаром по степи год назад. Тогда, распугивая население, вели эту громадину, спеленав экранными сетями, шесть тяжелых танков – и тоже в сопровождении вертолетов. Сейчас внизу желтые квадраты жнивья чередовались с черными – хорошо распаханным черноземом.

6

В этот момент на сто сорок четвертом уровне, в мощном отдыхооздоровительном комплексе «Профилакторий» (бассейн, трензал с обилием снарядов и устройств, игровой зал, бани многих видов), было 16 + 43 ноября, 1 час.

И шел интересный разговор в сауне, полилог типа «Они».

– Послушай, а ведь за полтора года от появления Шара мы здесь, начиная с покойных Вэ Вэ и Корнева, наоткрывали, поняли и сделали без преувеличения в тысячи раз больше, чем за такое – а то и большее! – время деятели в любом ином исследовательском центре на Земле. А? Даже и в гораздо больших нашего НИИ НПВ, с лучшим обеспечением и оснасткой. Там столько за века не постигнут и не сделают, как мы за полтора года!..

– Ну, Пец-то раньше начал.

– Ага. Шаечку еще плесни… во!.. Раньше, не спорю. Но был ли толк от его брошюры, пока не прикатили Шар? Ее ж никто всерьез не принимал. Я это вот к чему: означают ли наши достижения, что мы, начиная от безвременно ушедших Пеца и Саши до тебя, меня, Толюни, Бармалеича, Малюты… а равно и примкнувших к нам НетСурьеза, ГенБио, Дусика… что мы все в тысячи раз умнее, даровитее прочих исследователей в мире? Дурее других я считать себя не согласен – но чтобы в тысячи раз талантливей!.. И главное, не только я – это бы еще ничего…

– От скромности ты не умрешь…

– Да-да. Я умру от инсульта после семидесяти, у нас в роду все мужчины так дают дуба, мы гипертоники. Не отвлекайся, это важно. Не только я, не только ты – каждый, кто берется за крупный замысел, достигает его. Значит, дело не в замечательных нас, а в предмете исследования – в НПВ, неоднородном пространстве-времени. Уу… гах! – о хорошо-то! Жаль, не ледяная.

– Гипертоникам из парной в ледяную не рекомендуется.

– Ничего… Не зря Пец все напирал, что это более общий случай материального мира. А я скажу: и не материального тож. Трансцендентного, духовно-интеллектуального… словом, того самого. Во всех делах здесь открывается не только первичность категорий пространства-времени, но и первичность наполняющей их мысли.

– Ого!

– И вовсе не «ого». Вспомни, что лучше всего получается, когда не мельчим, вовсю раскручиваем идею. А сколько раз нас вели, буквально за шиворот тащили к глобальным выводам и космическим результатам расчеты? То есть числа, перед которыми оторопь брала – и надо было только не струсить перед ними. Не мелкачить. Это ведь выходит, что не только мысль, но и числа, математика – первичны. Математика первичней физики, а?

– Давай-давай, резвись. Нынче за это не посадят.

– Скажи, разве тебя не корежит до сих пор, что свои Ловушки… НПВ-конденсаторы – ты впервые применил для кражи гусей? Как Паниковский.

– Не я их так применил, а Климов.

– Все равно. Название-то какое за ними укрепилось – Ловушки. Почти фомки. НПВ-фомки, НПВ-отмычки. Только что пишем с заглавной буквы…

Умствовали и блаженствовали Панкратов и Шурик Иерихонский.

Обычай начинать заглавными буквами понятия, предметы и объекты, которые благодаря использованию НПВ во всех отношениях превосходили свои аналоги в однородном мире, пошел с Ловушек и закрепился. Но данная Сауна имела право на заглавность не только из-за местонахождения под крышей, при К144, благодаря чему даже многочасовое блаженство в ней не отнимало у сотрудников реального времени, – но и сама по себе. Римская терма в ней вся из мрамора. Финская сауна обшита благоуханно-смолистым кедром. Бассейн двадцать на двадцать пять – в таком можно и соревнования устраивать – тоже выложен плитами из мраморной крошки. Все это должно было ублажать нуворишей Нью-Тарантеевки, «царского села» за рекой; но они не успели воспользоваться, даже залить воду в бассейн. Миша и Климов разок пролетели над поселком на малой скорости, осмотрелись – наметили удобный холм, и в следующий прилет оттуда Ловушечкой – ам! – и нету его. Вместе с неподсоединенными трубами и вязанками свежих эвкалиптовых веников из Закавказья. Осталась кляксовидная воронка в глинистой подпочве.

Иерихонский с Мишей обычно корректен. Но сейчас они нагишом, розовенькие, потерли друг другу спины – субординация неуместна; и он, старший по возрасту, держится даже несколько поучительного тона.

Оба сильно отличаются по внешнему виду от того, как выглядели в начале нашего повествования: нету ни кудрей у Миши, ни лохм у Иерихонского, сильно уменьшились брови – острижены почти как новобранцы, а брови не успевают отрастать. Все это признаки экспериментов с новыми видами Ловушек. Шурик, хоть и теоретик по натуре, тоже увлекается, присутствует при всех опытах.

– Ты «Анну Каренину» читал? – интересуется Панкратов.