Должностные лица

Встречали они его оба, вышли к двери и Вера Ильинична, и Алексей Иванович, одинаково седоголовые, чуть согбенные, стали рядышком, руки сложили на животе и стоят как памятники. Он разулся под их протесты — да зачем, да не надо, да какие у нас ковры! А он с удовольствием прошелся в носках по прохладному линолеуму, разрисованному под ковер. Вера Ильинична когда-то старалась, ползала на четвереньках, расписывая каждый узорчик. Блажные люди! На столе уже готов самовар и висят бублики, где они их берут, неужели сами делают?

Сели они втроем за стол, и Шибаев почувствовал себя маленьким. Он привез им из Москвы подарок, думал-думал, что купить, ведь им, кроме книг, ничего не надо, но в книгах он им не помощник, привез им большую банку индийского чая с картинками. Старики сразу, конечно, сколько стоит, Вера Ильинична за деньгами поднялась, Шибаев ее остановил, за руку взял — як вам чаю пришел попить, а спекулировать буду в другом месте.

После Москвы, после шикарной гостиницы, после визита к Календу-лову, обстановка в их квартире кажется не только скромной, а, можно сказать, убогой, и вместе с тем в нищете ихней какой-то вызов есть, наверное из-за книг, они заполняют все, торжествуют, и это Шибаева раздражало. Простое у него чувство к книгам, отношение, понимание — они портят жизнь. Они заставляют человека делать ошибки. Бывает, непоправимые. Старые, дряхлые, помирать пора, неужели они до сих пор не догадываются, что прожили жизнь неверно — из-за книжек, в которых вранье, если говорить грубо, а если говорить культурно, ради хозяев, то Шибаев подберет слова — книги искажают действительность, дают ложные ориентиры, и человек читающий расходится с нечитающими, которых большинство. Славику он запретил читать, а если увидит, то бьет сразу с левой и с правой, одной рукой по уху, другой по книге. Потому что надо на жизнь смотреть, учиться тому, как все живут. Книга хуже отравы, хуже анаши, а старики считают, именно так и надо жить, по-писаному.

— Читаете, Алексей Иванович? — кривовато улыбаясь, спросил Шибаев.

— Читаю, Роман, читаю, а как же. Главное мое счастье.

— Вопрос у меня к вам. — Он посмотрел на Алексея Ивановича, посмотрел на Веру Ильиничну, не желая с ними деликатничать.

— Зачем люди живут? — с легкой такой улыбкой старшего предвосхитил его интерес Алексей Иванович. — В чем смысл жизни? — Улыбка его стала пошире. — На такой вопрос, Роман, человечество отвечает, сколько живет, и до сих пор не ответило.

— Я бы спросил попроще: что человеку нужно помимо денег? — Он не договорил половину вопроса: и есть ли у меня это нужное, или нет его? Он подозревал, что — нет, по ихнему пониманию нет, той выдумки нет, которая взята ими из книг. Сейчас они начнут внедрять ему свои представления бумажные и хоть убей их, таких слабых и беспомощных, они не отступятся от своего и его не послушают. Шибаев ненавидел их упрямство и раньше, а сейчас после Москвы, особенно. Они — люди, но и он не скотина. У них просто книжки, а у него сберкнижки. Вот вы и ответьте мне, что надо человеку помимо денег.

— Деньги как раз меньше всего нужны, Роман. Человек работает, любит, живет не для того, чтобы быть богатым, а для того, чтобы быть счастливым. — Алексей Иванович посмотрел на Шибаева как на ученика — усвоил? Понял? А Шибаев посмотрел на него в ответ как на конченного занюханного пенсионера, не способного воспринять ничего нового, давным-давно ушедшего от каждодневных забот-хлопот, тревог и напряжений, когда сверху молот, снизу наковальня, а ты посередке что делаешь? — читаешь книгу, ха-ха! О том же самом он и в первом классе говорил маленькому Роману, который подыхал с голоду, мать в тюрьме, на отца похоронка пришла — человек, это звучит гордо, мы рождены, чтоб сказку сделать былью. А самого из родного Питера поперли на границу с Китаем, и притом на всю жизнь. Дожили они до седин, учитель и ученик, а разговор все на том же уровне.

— Алексей Иванович, я вас очень уважаю, вы знаете. Но зачем мы будем мозги компостировать, Алексей Иванович, разве богатство не является счастьем?

Старик с улыбкой такой блаженной, непробиваемой, а главное — укоризненной, покачал головой — нет, не является. Если бы это был кто-то другой, Шибаев мог бы допустить, что человек не согласен из зависти. Но учитель упрямился по какой-то другой, неуловимой причине.

— Я допускаю, есть какие-то единицы, которым на богатство наплевать. Но большинство-то в этом заинтересовано! Почему эти единицы должны навязывать, диктовать всем другим свою волю? Это антинародно, я вам так скажу. Подавляющее большинство людей и у нас, и за рубежом видят свое счастье в богатстве, а мы зачем-то наводим тень на плетень. Зачем, с какой целью? И партия наша видит главную задачу в повышении благосостояния, возьмите речи Брежнева, мало мы их слушаем? А раньше Хрущев сколько говорил: первейшая задача социализма — это рост материальных благ.