Должностные лица

Глава одиннадцатая Монеты царской чеканки

Прилетел Шевчик бодрый, молодой, веселый, загорел в Кутаиси, будто там не март, а уже июль. Дело провернул удачно, наладил кое-какие связи на будущее. Нагрузка, в основном, выпала на обратную дорогу, когда вез деньги, советские при себе, а царские в багаже.

Монеты Шевчик нашел не сразу. Дело оказалось не таким простым, как с норкой. Шкурки он сдал оптом Тамаре по кличке Кармен, на нее нацелил Кладошвили еще в Каратасе. Она не сразу доверилась, ходили вместе на междугороднюю, она переговорила с Додиком Кладошвили, и только тогда взяла у него все триста штук по сто рублей. И тут же выдала наличными, приятно с такими кадрами работать. Не сможет ли она помочь с монетами? Тамара сказала — зайди завтра, наведу справки. Если у человека есть деньги, ему можно доверять. На другой день Тамара вывела его на одного студента — «скажешь, от Тамары». Шевчик поехал, студент оказался уже аспирантом из Ленинграда, числится при Эрмитаже, но живет здесь. Его интересуют иконы, монеты, картины и всякий антиквариат — не то. Николаевские деньги, по его просвещенному мнению, не антиквариат. Аспирант дал еще адресок, но опять сорвалось, еще адресок… То ли они его проверяли, то ли у них и на самом деле товара не было. Все встречи только на улице и с паролем — в сквере, на набережной, возле кинотеатра, никаких квартир, просто уговор, завтра во столько-то тебя будут ждать, скажешь, что от Важи, от Жоры, от Тамары. Пару раз он услышал кличку Колымчан. Наконец, через пятого или шестого Шевчик попал в селение Кулаши к старому сапожнику в очках, он говорил по-русски сразу с двумя акцентами — с кавказским и с одесским. Он мимоходом признался, что собирается переехать и, поскольку монеты много весят, ему бы хотелось заменить тяжелое золото на один легкий бриллиант. Когда Шевчик сказал, что ему нужно сто пятьдесят штук, старик спросил, когда расчет. «Сразу», — ответил Шевчик и показал на свой дипломат. Старик почмокал губами: «Молодой человек, вы уже послушайте старого человека, я вас удавлю шнурком и плакали ваши семнадцать тысяч. Кто же так работает? Вы, случайно не из ОБХСС? Хотя, извините, я вам охотно верю, откуда в ОБХСС такие деньги, там нищие. Примите мой совет, никогда не ходите один, наша жизнь ничего не стоит. Я вас угощаю чаем с цитрусами, после чего вы засыпаете здесь, а просыпаетесь в раю». Он отсчитал Шевчику, сколько нужно сияющих золотых монет с изображением Николая II и датой 1899. Шевчик расплатился, поблагодарил за совет. «Вы настолько уже нравитесь старому еврею, что посмотрите на мои тонкие руки, это ваш интерес заставил меня придти в сапожную лавку, а у меня кристально чистая работа, я классный ювелир, мой дед был ювелиром, мой отец ювелир, мои внуки тоже будут ювелирами, только пусть этот разговор останется между нами». — Среди валютчиков, оказывается, бывают такие откровенные, милые люди.

Шибаеву Шевчик рассказал без подробностей, в общих чертах, после чего поинтересовался, какие новости на комбинате, как здесь идет норка, все-таки много было несортовой.

Норка идет неплохо. Город пока не видел настоящего меха и берет какой есть, за одно название. Спроси у Шибаева, что можно сделать из шкурки ценой три пятьдесят, он не сможет ответить, хотя специалист. Берут и дорогую, даже пачками. У народа дурные деньги, откуда? Да оттуда же, откуда и у тебя. Ну, что еще по комбинату? Пошивочный цех взялся бороться за звание коллектива коммунистического труда.

— Правильно, девчонки стараются.

— У многих десятилетка, три поступили в техникум, одна даже заочница в педагогическом.

В обеденный перерыв собрались в кабинете Шибаева посмотреть на Шевчика, посидеть. Роман Захарович распорядился приготовить стол, сели с коньячком, водочкой, закуской, балык, колбаса, крабы — Соня вертелась, как на эстраде, ей ужасно это приятно. Тут же ошалелая Каролина, вернулся ее ненаглядный. Явился Яша Горобец — «по поводу запчастей», невысокий, в обвислом пиджаке, штаны гармошкой, одутловатые щеки, вид бродяжки, не то, что Гриша, противоположность полная, правда, в очках.

Сели, выпили. Цитрусы, закуски. Разговор пошел.

— А что вас особенно поразило на Кавказе? — пропела Соня. Каролина даже челюсть приостановила с куском за щекой, такую мелодию в голосе подала секретарша.