Должностные лица

Шибаева снова вызвал Башлык — деньги нужны немедленно. Привез он ему десять тысяч и спросил, правда ли, что ему предстоит повышение?

— Кто сказал?

— Голубь.

— Для него секретов не существует. Тем более ты должен понимать, что деньги мне нужны для дела, а не для развлечения.

Вот так все они и растут — за его счет.

— Сейчас полностью не могу обеспечить, прошу подождать.

— Сколько ждать? — спросил Башлык вежливо и, как никогда, холодно, будто он уже переведен и спрашивает с высоты нового положения.

— С месяц примерно. — На самом деле Шибаев не знал, сколько ждать. Неужели они его заставят банки из земли вырывать?

— Деньги мне нужны, крайне необходимы через два дня. Это и в твоих интересах. Вся сумма сразу.

— Мне мешают. Я вас просил насчет Голубя.

— Он не будет начальником кафедры.

— Этого мало. Его надо убрать.

— Не все сразу.

— Деньги так сразу, а как дело... — проворчал Шибаев. Расстались оба насупленные, почти со скандалом. На другой день, поздно уже, около двенадцати, неожиданно позвонил майор Лупатин и попросил выйти на угол. Постояли возле дерева, поеживаясь. Лупатин приехал один, на своей машине, и опять хочешь, не хочешь, а Шиберу пришлось отметить, что машина — на его деньги.

— Время от времени за вашим братом из местной промышленности, а особенно из меховой, устанавливают наблюдение, чтобы выявить, уточнить всякие связи. Это и в ваших интересах, и в наших интересах. Если кто лишнего наговорит, то мы своевременно защитим.

Он юлил, но что за этим скрывалось?

— С завтрашнего дня за тобой, Шибаев, устанавливается наружное наблюдение. Задача твоя — ходить только по тем адресам, где все чисто.

— Я никуда не хожу, кроме комбината.

— Тем лучше. Ну, в магазин сходи, за кефиром, за хлебом, без контактов. Никому особо не звони в Алма-Ату, в Москву. В аптеку можешь сходить, конечно, не за наркотиками. — Лупатин рассмеялся.

— Но ты мне скажешь, когда кончится? — Если приспичит доставать банки, то как же он будет это делать под наблюдением? — Сколько, примерно, ждать?

— Пока сказать трудно, но дней пять потерпи. Значит так — за кефиром...

Он его за дурачка что ли считает? Шибаев ни разу в жизни за кефиром не ходил.

Вернулся домой, сел в своей комнате на диван, уперся локтями в колени, взял уши в руки. Что он имеет на сегодняшний день? Ирма упорно и непонятно молчит, Зинаида упорно и чокнуто собралась рожать, ЦУМ для него закрыт, предстоит химичить по мелочам, открывать фирму торгуй баба, торгуй дед, на базаре, на привокзальной площади, связываться с Казпотребсоюзом.

Под диваном у него пусто.

В сейфе у него пусто.

«Я до рвоты, ребята, за вас хлопочу, может, кто-то когда-то поставит свечу...»

Утром он спросил у Васи, не можешь ли занять до весны пятьдесят тысяч, у меня в банках зарыто, сейчас землю нельзя долбить. Вася посерел, побледнел, губы опустил — откуда у него такие деньги? Нет, конечно, не может. С Эдиком неприятности, он всю сумму потратил. Может, у Каролины перехватить? Но Каролина со дня похорон Шевчика запила, на работу не является, муж ее привез заявление с просьбой освободить...

Никто ему не займет, ясно. Остается то, что зарыто в землю, и еще монеты, которые привез Шевчик из Кутаиси на двадцать тысяч. Но можно ли вручать николаевское золото Башлыку, они на своих верхах еще не додумались брать на лапу царской валютой. Хотя кто их знает, в некоторых сферах на доллары перешли.

Но почему молчит Ирма? Она позвонила после того, как Вася передал ей сто тысяч, сказала, что все в порядке, она его ждет — и больше ни звука.

Глава тридцать пятая ШИБЕР ДОЛБИТ МЕРЗЛОТУ

Он приехал домой пораньше, был смысл. Переступив порог, сразу на обувь — сапоги Славика с мехом, добротные, импортные стоят на месте, и больше никакой обуви. Мать в роддоме, Валерка черт знает где. Отец не ведает, где сын обедает. В детской комнате Славик возле торшера читал книжку. Увидев отца, взъерошился, испугался.

— Это фантастика!