Должок! (СИ)

Но минут через пятьдесят уговоров я всё-таки сдалась. А как ещё, если эти двое с таким напором убеждали меня, что следствию будет намного легче найти злоумышленника, если убрать подальше «болевую точку», то есть меня. Ване они обеспечат охрану (почему у него её до сих пор нет – загадка!), но через меня на него могут воздействовать, особенно если причина покушения – конкурентная борьба или личная месть. И что мне остаётся? Только отправиться в офис и два дня изучать Тосин проект, чтобы хотя бы не опозориться перед индийскими заказчиками.

Ване вернули телефон, и примерно раз в два часа он звонил и уточнял, всё ли мне рассказывают, не упустили ли чего-то важного. Архитектор Антонина, экономист Павел Станиславович, дизайнер Андрюша, сметчица Елена Алексеевна, геодезист, кадастровый инженер, флорист, кадровик – вот неполный список тех, кто два дня вбивал информацию в мою голову, пока она не закипела. Теперь там настоящая каша, которую долго студили, помешивая сразу четырьмя ложками. А я-то думала, что всё сделает Павел Станиславович, что моя задача просто улыбаться и делать вид, что я что-то соображаю в сказанном. Оказывается, всё дело в моём английском: переводчик будет, но не помешало бы и самим держать руку на пульсе.

Сегодня вечером мы с Павлом Станиславовичем садимся в поезд, в девять утра будем в столице, а вечером у нас ужин с партнёрами. Чемодан уже собран, спасибо незаменимой Марине, которая просто выслала мне список всего, что может понадобиться в командировке с такой программой. Не устаю удивляться, как много деловых качеств скрывает под собой эта легкомысленная внешность.

Всё это время от меня не отходит ни на шаг Вячеслав Михайлович. Ваня хотел было нанять для меня охрану, но следователь отсоветовал: нельзя демонстрировать, что мы обо всём догадались. А так – ничего подозрительного: шеф пристроил к любовнице личного водителя, потому что сам его услугами почти не пользуется, а уволить совесть не позволяет. Теперь дядя Слава возит меня на чёрном «Лэндровере», а Валерию Николаевичу выдали хорошую сумму на покупку нового автомобиля взамен изрядно помятого старого.

За два часа до поезда мы приехали в больницу. В коридоре на стуле сидел мужчина в форме частного охранного предприятия. На самом деле это полицейский, просто так надо для следствия.

Ваню уже вполне могли отпустить на лечение домой, но по договорённости с лечащим врачом держат в стационаре. Синяк на лице пожелтел, трещина на губе закрылась, возможно, со временем и шрама не останется. Опухоль с сустава начинает спадать. Голова болит и кружится, но по палате он свободно ходит, только устаёт быстро и не может ни читать, ни смотреть телевизор. Он выглядит таким милым с взъерошенными волосами, с отросшей щетиной и болячкой на губе! Когда я вижу эту хулиганистую физиономию, так и хочется погладить его по колючим щекам, поцеловать ранку на любимых губах.

Кажется, он разделяет моё желание. Прикрывает дверь палаты и прижимает меня к своему телу, забираясь одной ладонью под свитер, а другой поглаживая мою попу через джинсы.

- Кто-нибудь войдёт, – шепчу я ему в губы.

- Не-а, – отвечает он, прислоняясь к двери спиной. – Теперь не войдёт.

Я обнимаю его за шею, глажу затылок и заросшие щёки, прикасаюсь губами к подсохшей ранке.

- Не хочу никуда ехать, – признаюсь ему честно.

- И я не хочу тебя отпускать.

- Не отпускай…

- Разберёмся со всем этим и на выходные махнём кататься по Рейну, – обещает он. – Дитрих приглашает остановиться у него.

- На Западе так не принято, – напоминаю я.

- А он русским духом проникся, – усмехается Ваня. – Знаешь, как по-нашему: в тесноте, да не в обиде?

- Мне он понравился.

- Быстро поцелуй меня, а то через пять секунд начну дико ревновать! Уже через две…

Оказывается, целоваться в больничной палате ужасно романтично. И эротично. И до лампочки, что внизу ждут водитель и чемодан, а до вокзала ехать около часа. Я действительно не хочу от него уезжать, оставлять в опасности, больного. Мы договариваемся созваниваться два раза в день, но этого мало: я хочу каждую минуту знать, что с ним всё в порядке, что он вовремя принял лекарство и не пытался читать разные документы, что после этого у него не разболелась голова.

В дверь стучат, и мы нехотя отстраняемся друг от друга. Это дядя Слава. Мужчины обмениваются загадочными взглядами, и Ваня, поцеловав меня на прощание, предупреждает водителя:

- Осторожней на вокзале и в поезде.

Как будто тот поедет со мной.

- В Москве во всём слушай Павла Станиславовича, – даёт мне Ваня последние наставления. – За проект не волнуйся: Матвей сказал, что ты его знаешь «от и до».

Я в последний раз оглаживаю взглядом его лицо и выхожу из палаты. Но не выдерживаю, на долю секунды поворачиваю голову и вижу виноватый взгляд любимого.

Что ещё ты задумал, Стадник?

Глава 35