Должок! (СИ)

У меня уже нет сил видеть ЕГО! Десять дней назад, когда мы сидели «в засаде», я чуть не совершила глупость, поверив, что у нас всё может наладиться. Он с такой нежностью обнимал меня за талию, так тяжело дышал в затылок, что мой мозг поплыл от этих ощущений, от привычного запаха любимого мужчины, который я узнала бы из тысячи. У меня в глазах помутилось при виде его окровавленной рубашки, и только оклик следователя привёл меня в себя и заставил действовать, хоть и толку от меня было мало. Пока из Вани извлекали пулю, к счастью, застрявшую в мягких тканях, не задев ни брюшной аорты, ни почки, пока он приходил в себя после наркоза, я не могла думать ни о чём, кроме его жизни. Но что потом? Зачем я здесь? Ведь он ничего мне не сказал, не предложил даже поговорить. Просто я случайно оказалась в офисе, когда там готовилась ловушка для «крота». И раз уж теперь жизни Стадника ничто не угрожает, то и мне здесь делать нечего. Зачем навязываться?

Павел Станиславович ещё раз извинился, что не может мне ничем помочь, и озвучил предложение:

- Раз уж Вам так тяжко здесь находиться, а новый проект брать нет смысла, то, возможно, согласитесь на небольшую командировку?

- С удовольствием уеду отсюда подальше, хоть на Дальний Восток, – проворчала я.

- На восток пока незачем, только на запад. Германия подойдёт?

- Германия? И что там нужно делать?

- Ваш приятель Штайн хочет перестроить и отреставрировать какую-то старинную виллу, своё последнее приобретение. Хотя это и жилое помещение, но больше похоже на культурный объект, а Вы у нас специализируетесь именно на них.

- Но я не знаю языка.

- Наши люди уже четыре месяца работают в Индии и прекрасно себя чувствуют.

Вот после этого разговора я и оказалась обладательницей визы и билета на поезд, который повезёт меня через Российскую, Белорусскую, Польскую границы, через всю Германию с востока на запад, в Дюссельдорф. Конечно, с пересадкой в Берлине. Но я сама настояла на поезде, ведь из самолёта вообще ничего не увидишь, а так – хоть кусочек. Когда ещё мне удастся заработать на заграничное путешествие!

Спешу попрощаться с Мариной, прежде чем дядя Слава отвезёт меня на самолёт в Москву, а оттуда…

Подхожу к приёмной и слышу разговор на повышенных тонах. Останавливаюсь в раздумье, чтобы выяснить, кто спорит, и решить, стоит ли заходить. Ого! Да это наша горячая парочка выясняет отношения! Когда-нибудь они обязательно поженятся… если не подерутся.

- Ты достал уже своим высокомерным видом и дебильными комментариями! – орёт на парня Марина. – Ты сам-то что умеешь, кроме как мышцами играть?!

- Да уж побольше, чем некоторые безмозглые курицы, – снисходительно-презрительно отвечает Женька.

Мне его видно: он стоит, прислонившись к стене около дивана для посетителей. Эх, Дорофеев! Вот ты удивишься, когда поймёшь, СКОЛЬКО у этой девочки мозгов!

- А что ты, такой умник, торчишь по полдня в приёмной босса, которого должен охранять?

- Тебя это не касается, куколка, – хмыкает парень.

- Ты мне мешаешь работать.

- Да кто тебе мешает?! Подумаешь, работа: хлопать глазками и лыбиться всем подряд!

- Не всем, – возражает Марина. – Тебе, например, под угрозой увольнения не стала бы улыбаться.

- Нахер мне сдались твои улыбки! – раздражается Женька. – Прибереги их для автора вот этого веника.

Ага! Вот в чём дело. Нашего мачо взбесил букет полевых цветов, который мы всем отделом сегодня подарили Тосе на день рождения, а она отнесла в приёмную на хранение Марине, потому что Денис расчихался: у него, оказывается, аллергия на цветы.

- А мне нра-авится, – мечтательно тянет Марина, прекрасно понимая, что дразнит зверя.

- Чему тут нравиться?! Трава какая-то понатыкана.

Слышал бы его Матвей, который ждал двадцать минут, пока ему соберут и упакуют этот букетик! А Женька не унимается, отлепляется от стены, выхватывает из вазы цветы и, усевшись на диван, начинает обрывать лепестки ромашки.

- Любит, не любит, плюнет, поцелует…

Марина бросается спасать вверенный ей букет, но Женька поднимает его вверх и перекладывает из одной руки в другую, явно издеваясь над бедной Маришкой.

- Ап! Ну зачем он тебе, куколка? Хочешь, я тебе пылесос подарю? Веник – это так несовременно.

Марина, пытаясь достать цветы, спотыкается о вытянутые ноги своего мучителя и как подкошенная падает прямо на него. Я даже отсюда вижу звёздочки, которые посыпались из её глаз от столкновения с чугунной Женькиной башкой.

- У-у-у! – взвывает она.

Женька, вмиг посерьёзневший, испуганно отстраняет её голову и, отшвырнув букет, начинает рассматривать лоб на предмет шишки:

- Прости, куколка! Где болит? Не плачь! Давай я за льдом схожу!

Но отважная Марина и не думает плакать: продолжает лежать на нём и не может отвести затуманенного взора от его глаз. Женька сглатывает ком и переводит свой взгляд на её губы. Судорожный вздох из двух грудей одновременно, тихий женский стон и мужской победный рык сообщают, что лучше мне попрощаться с ними обоими при помощи смс.