Должок! (СИ)

Мы с Костиком за три недели подружились, поэтому он моментально замолчал и начал мусолить мою щёку. «Вот засранец!» – с умилением прокомментировал отец и с чистой совестью оставил сынулю кокетничать с соседкой. Вдоволь наобнимавшись, девятимесячный мачо отрубился без задних ног прямо у меня на руках. Его братишка набегался и пристроился рядом с карандашами и альбомом. Иногда он безмолвно спрашивал одними глазами моё мнение или просил помощи, и я немного подправляла рисунок. Мне нравится молчать с Алёшкой: до трёхлетнего возраста он сказал, в общей сложности, не более пяти-шести слов. Потом разговорился, но мимика у него настолько живая, что его можно понять и так.

Я увлеклась домиком для динозаврика в соавторстве с маленьким соседом и не обращаю внимания на посторонние шумы на улице. Но когда раздаётся негромкий стук ворот из металлопрофиля и я поднимаю голову, сердце моё останавливается: в воротах стоит Ваня и, не мигая, смотрит то на младенца у меня на руках, то на серьёзного малыша, притулившегося ко мне бочком с альбомом и карандашами в руках.

ЭПИЛОГ

Уже около минуты я стою и не могу отвести глаз от этого завораживающего зрелища: Синичка с детьми. Один малыш спит у неё на коленях, и она бережно прижимает его к себе левой рукой. Другой тесно-тесно прижался сбоку, и они что-то вместе рисуют, иногда переглядываются и, кажется, говорят без слов. А я не дышу, боясь спугнуть этот удивительный момент.

Но распахнутые ворота за моей спиной закрывает ветер, и этот звук заставляет Алису посмотреть в мою сторону. В её глазах и удивление, и страх, и радость. А ещё она понимает, что я давно откровенно любуюсь ею, и это её смущает.

Я тихонько, чтобы не разбудить малыша, подхожу к троице, пристроившейся на больших садовых качелях со спинкой, и протягиваю руку мальчику лет пяти.

- Иван, – представляюсь шёпотом.

- Алексей Егорович, – серьёзным тоном отвечает он.

Алиса наблюдает, как я пристраиваюсь с другой стороны от парнишки, и тот как бы между прочим спрашивает:

- Ты зачем приехал?

- К Алисе.

Развить беседу нам не удаётся, потому что в заднюю калитку, со стороны огорода, входит здоровенный темноволосый красавец, загорелый, подтянутый, и даже я, мужик, понимаю, что на такие глаза поведётся любая девчонка. Но вспыхнувшая было ревность гаснет, не разгоревшись, когда он протягивает мне руку и точно таким тоном, как только что чернявый пацан, произносит:

- Егор.

- Иван, – отвечаю я и чувствую, как меня отпускает.

- Угомонился? – парень переводит благодарный взгляд на Алису.

- Минут пятнадцать спит, – отвечает она.

Егор наклоняется и осторожно берёт сына из рук Алисы, благодарит коротким «спасибо» и, кивнув старшему, уходит с детьми к себе.

Мы остаёмся вдвоём.

Сажусь рядом с Алисой и начинаю нас потихоньку раскачивать.

- Ну и чего ты опять сбежала? – спрашиваю тихо.

- По своим соскучилась.

- А мне сказать?

- А тебе разве интересно?

- Ох, Алиска, что ты за человек такой?

- Какой?

- Сложный. Вредный. Беспокойный. Любимый.

На последнем слове она задерживает дыхание. Смотрит на меня удивлённо.

- Ну и что ты глазками хлопаешь, Синичка? – говорю я, обнимая ладонями её лицо. – Я же весь последний год только тобой и живу. Ни женщины другие не нужны, ни успешный бизнес не радует. Только ты.

- И поэтому ты меня полгода игнорировал? – оказывается, она всё ещё дуется из-за этого.

- Ты же знаешь, почему я так делал.

- Нет, Вань, не знаю, – возражает она. – Вот скажи: если у меня появятся проблемы, например, со здоровьем, я должна буду оттолкнуть тебя и справляться с ними в одиночку?

- Ни в коем случае!

- Тогда почему ты не позволил мне в трудное время быть с тобой рядом, помогать тебе, поддерживать? Почему ты решил за меня, что я должна делить с тобой только хорошее, а с плохим ты должен разбираться сам?

Я молчу, понимая, что она права. Привлекаю её к себе, глажу по волосам.

- Прости меня, Синичка…

- Сто раз уже простила, – признаётся она. – Просто хочу, чтобы ты понял, что я хочу тебя всего: с миллиардами, с бриллиантами, с «Мерседесами» и особняками, с конкурентами, с бессонными ночами, с плохим настроением, с проблемами, с опасностями, с душевными ранами и со всем остальным, что у тебя есть.

Был бы женщиной, расплакался бы от таких слов. Никакие любовные признания не могут быть дороже желания женщины разделить с тобой твою жизнь, со всеми её радостями и опасностями.

- Алиска! Любимая моя! Я хотел сказать это в другой обстановке, даже сценарий оригинальный придумал. Но не могу, не хочу откладывать.

Я достаю из кармана бархатный мешочек, вынимаю из него кольцо и протягиваю ей на раскрытой ладони. Знаю, что принято становиться при этом на одно колено, но не хочу на одно – стою на обоих перед маленькой девочкой на качелях и молю взглядом и словами:

- Пожалуйста, Синичка, выходи за меня замуж! Обещаю делиться с тобой всем: и бриллиантами, и плохим настроением. И в Шотландию тебя свожу: там замков – завались!

- Ну-у, если только ради замков! – улыбается Алиса и… берёт кольцо.

- Выйдешь? – уточняю я.

- Выйду, – подтверждает Синичка и протягивает мне кольцо обратно.