Дом 17 по улице Черч-роу

Она стояла во дворе, наблюдая, как грузовой фургончик едет по Чёрч-роу, как медленно скользят тяжелые стальные ворота. Времени для сомнений больше не оставалось. К добру ли, к худу ли, но это теперь был их дом, – по крайней мере была надежда, что по прошествии некоторого времени таковым станет. Здание бережет тебя от стихии, а дом хранит и бережет твое сердце. Она повернулась и посмотрела на строение. В каждом окне горел свет, подчеркивая резкие белые очертания и напоминая, как много в нем стекла. Этот дом должен был бы напоминать аквариум для золотой рыбки, но не напоминал. В одном Катриона Фишер была права: это было местом света. Даже тени, казалось, были спроектированы, а не падали по воле случая.

Лишенная ручки парадная дверь распахнулась, и Итан вышел во двор, направляясь к Никки.

– Как ты? – спросил он, обняв ее за талию.

– Совершенно выжата. А ты?

– Я думаю, что у меня энергии ровно настолько, чтобы дать боевое крещение нашей новой спальне.

Никки рассмеялась.

– Мечтай. Я намерена отключиться, как только моя голова коснется подушки. Да и вообще, кого ты пытаешься дурить? Ты наверняка на ногах едва держишься. Ты же на ходу с четырех утра.

Итан устало улыбнулся.

– Я подумывал прикинуться больным, но ты можешь вообразить, как это было бы преподнесено в СМИ. Радиоведущий-миллионер прогуливает эфир, чтобы переехать в свой новый роскошный дом.

Последнюю строчку он произнес своим радиоголосом, заставив Никки рассмеяться. Этот голос был одной из причин, почему она влюбилась в него – и по этой же причине большая часть писем в редакцию приходила от женщин. Голос был глубокий и сексуальный, гласные округлые и толстые, взрывные согласные четкие. Кто-то однажды сказал, что это как слушать тающий шоколад. Никки не представляла, каково это, но понимала, откуда такая ассоциация.

Новое шоу уже шло два месяца и пока успешно. Рейтинги ползли вверх, а на радио только это и имело значение. Его карьера, определенно, была на взлете. На прошлой неделе у него было несколько встреч по поводу возможного телевизионного ток-шоу, но пока рано было говорить об этом определенно. Даже если шоу дадут зеленый свет, раньше следующего года съемки не начнутся. Ничто и никогда в мире телевидения не происходило быстро.

Переход на утреннее шоу позволил ему привести в равновесие чаши весов, на одной из которых была карьера, а на другой – жизнь. Чаще всего он приходил домой в районе обеда и час спал, прежде чем идти забирать Беллу из школы. Возможность проводить больше времени с Беллой была одной из главных причин, почему он согласился на эту работу. С прежним графиком работы, приходившимся на час пик на дорогах, у него был лишь короткий промежуток утром перед школой, чтобы увидеть ее, а когда он после шоу возвращался домой, она уже спала. Теперь же в будние дни он ложился спать в одно с Беллой время, и это ее бесконечно забавляло.

– Я уверена, твои слушатели бы поняли, – сказала Никки.

Итан приподнял бровь:

– Ты полагаешь?

– Ну ладно, может быть, и нет.

– Как бы то ни было, завтра суббота, и я смогу спать до обеда. Что важно, так это то, что мы все-таки окончательно въехали сюда.

– Может, и так, но мы будем сидеть на коробках еще год.

Итан рассмеялся.

– Абсолютно невозможно. Даю неделю, самое большее.

– Думаешь?

– Знаю. Ты проделала потрясающую работу по организации переезда. Только поэтому он прошел так гладко. Ты не успокоишься, пока не приведешь тут все в порядок, и даже не отрицай.

Никки не ответила. Она была хорошим организатором, и так было всегда. Это был дар. Даже с Итаном она познакомилась благодаря этому. На разных этапах своей карьеры он, бывало, заигрывал с телевидением. Радио приносило хороший доход, но по-настоящему большие деньги водились на ТВ, поэтому многие радиодиджеи стремились перейти туда. Продюсерская компания, которая наняла ее, работала над телевикториной, которую вел Итан, и ей было поручено стать его личным ассистентом – по сути, это значило говорить ему, куда идти и что делать.

Тут, прежде всего, стоит отметить, что к тому времени Итан уже был довольно раскрученным. На радио он был важным человеком, и ему не улыбалась перспектива того, что кто-то будет им помыкать; и то, что это была его первая работа на телевидении, ничего не меняло. По мере того как записи шли, он все меньше нервничал и становился все увереннее. Он сообразил, что ассистент скорее помогает ему, чем мешает, и это чертовски упростило коммуникацию с ним. Никки узнала, что у него злое чувство юмора и что они любят одни и те же дерьмовые ромкомы. А это уже кое-что значило.

Никки снова оглянулась на дом – раздумывая, и мечтая, и стараясь представить их будущее здесь.

– Знаешь, мне кажется, мы сможем прижиться в этом доме. Я правда так думаю.

– Я тоже так думаю.

Она притянула Итана к себе и чмокнула его в щеку.

– Я люблю тебя.

– Да, я тоже тебя люблю.

– Пойду вызову такси для Софии.

– Тебе не обязательно это делать.

Она отстранилась и посмотрела на него, нахмурившись: