Дом

Она застегивает блузку на молнию с вопрошающим видом. Она с ее опытом работы в борделе знает ответ. Сама сказала: после сорока восьми часов пива на озере она задумается о том, что же происходит. У нее будут странно болеть бедра и спина, это напомнит ей, что вот уже два дня, как она не. Возможно, это не напомнит ей ни о каком особенном желании, лишь выученные позы, что она принимает ежедневно в Доме ради мужчин, на которых ей плевать. Будем честны, скорее всего, никакого желания не всплывет. Скорее всего. Максимальной реакцией с ее стороны будет облегченный выдох от того, как хорошо не быть к этому принужденной, разве что когда это происходит с любимым мужчиной. И мысль, что она взяла номер в отеле, даст ей — человеку, который проводит огромное количество времени в комнатах, забронированных другими, — ощущение того, что это был ее собственный выбор. Есть у нее желание секса или нет. Когда муж приедет, естественно, ее профессиональный рефлекс как-то проявится в ее манере прогибать спину, тянуть ягодицы и наполовину прикрывать глаза, мурлыкать. Эти движения, доведенные до автоматизма, будут выглядеть как спешка, тогда как она уже будет думать о нежности, которая придет после, об ощущении выполненной работы, о возможности ничего не говорить, не смотреть на часы, пойти покурить на балконе. И ей покажется, что ей не хочется его, мужа, что она способна делать это, как что бы то ни было иное, просто по привычке, отрешенно, вплоть до того момента, пока он не овладеет ею. Тогда она поймет, что его член, ничем не отличающийся от тысячи других, не имеет с теми другими ничего общего. Потому что этот пенис наполняет ее по-особенному, и это ощущение отдается по всему ее телу. Это заставило бы ее влюбиться в этого мужчину, если бы она уже не была влюблена. И ее крики прозвучат как любимая музыка, которую в кои-то веки слушают по-настоящему, а не просто включили фоном. Как песню Pink Floyd, звучащую из качественной музыкальной системы, — что-то действительно мощное, от чего почти хочется плакать. Она спросит себя, чувствует ли он это, отдает ли себе отчет в ее искренности. Но как? Это просто кричит его жена. Просто его жена, которую он долго не видел. Ему нравятся эти первобытные, давно знакомые звуки, которые она издает, ее манера отдаваться ему — все это настолько привычно, как вернуться домой после месяцев скитаний. Все равно, сколько мы трахаемся с другими, все равно, по каким причинам, когда мы делаем это с тем, кто что-то значит для нас, — это как причалить в тихую гавань. И, может быть, Доротея смущенно скажет себе, раздвинув ноги и смотря на мужа сумасшедшим взглядом, что все те мужики и акробатические номера были лишь набором движений. Может быть, она на самом деле каждый раз думала о своем муже. Когда от всего навалившегося ее настроение портилось, когда ей казалось, что она больше не сможет посмотреть на очередного клиента, не расцарапав ему лицо, может быть, в эти моменты она представляла, как муж овладевает ею. Или, закрывая глаза, видела, как он наблюдает из угла комнаты, когда его там не было. Может, даже при том, что он ничего не знает о Доме, это и не измена, раз она постоянно думает о нем?

(Sometimes You Gotta Be) Gentle, Heavy Trash

— Главная проблема в этой работе — это то, что через какое-то время твое тело перестает различать, притворяешься ты или действительно что-то испытываешь.

Хильди с усердием обмахивает себя и, вздыхая, спускается по ступенькам, ведущим в сад.

— Ты с таким трудом учишься этому равнодушию, что оно становится рефлексом, и тебе требуется какое-то время, чтобы твое тело снова научилось ощущать. Вот это настоящая проблема проституток. Все остальное — это ерунда. То, что пришло бы в голову другим: деньги, усталость, необходимость терпеть мужиков… Проблема в масках, которые мы примеряем на себя и которые в итоге становятся реальными.