Дом №65 по улице Железнодорожников

Ей не везло со светофорами на выезде из города, и она постоянно попадала на красный, поэтому читала отрывки из дневника, пока ждала зеленого. Что-то из мая 1935 года:

Дорогой дневник,

Я почти исчерпала свой запас французской литературы и принялась перечитывать ее, поскольку ничего нового, что могло бы меня взволновать, нет. Нация в целом, должно быть, кажется всем остальным совершенно безумной. Я боюсь за любую страну, которая попытается вступить с ними в войну! В книгах описывается мир, который я желаю, мир, в котором наслаждения существуют для того, чтобы их получать, а жалкие учения религии высмеиваются и игнорируются в погоне за плотскими удовольствиями. Мой невежественный муж верит, что его бог прячется под нашей супружеской кроватью, готовый приговорить его к адскому огню, если его семя когда-либо эякулирует где-либо вне моей пизды. Я унизила его прошлой ночью, взяв его в рот и проглотив его кульминацию. Его протесты были заметно слабыми до тех пор, пока он не кончил сам, а затем пришло чувство вины. Это было бы забавно, если бы не было так презрительно. Возможно, он отдаст половину своих сбережений церкви, чтобы искупить свой грех...

Август 1936 года:

Дорогой дневник,

Те, у кого есть средства для комфортной жизни, скорее всего, обратятся к занятиям, которые приведут в ужас обывателя, а те, кто опустился на самое дно социального положения, сделают все, чтобы удовлетворить свои основные потребности. Я нахожу это бесконечно увлекательным и полезным, когда эти два понятия сходятся. Ощущения, переживания в моей жизни - это все. Это жизнь, выходящая далеко за рамки слепого рабства овец, которые следуют устаревшим правилам своей книги лжи и надеются, что их расточительное существование будет вознаграждено в загробной жизни. Как весело будет, я уверена, в этой вечности, со всеми осуждающими шарлатанами и лицемерами, живущими на облаках. Как бы я хотела извергнуть рвоту на священнослужителей, которые призывают моего мужа и тратят многие наши вечера дома на их святое безумие, как будто часы, потраченные в воскресенье, не являются достаточным наказанием. Как бы они все были отвратительны! Возможно, с этой концепцией рвоты в трущобах можно что-то сделать...

Снова август 1936 года:

Дорогой дневник,

Я продолжаю опускаться все ниже и ниже в самые глубины сексуальной деградации, но боюсь, что повышенное удовольствие, которое я когда-то получала от своих проступков, начало отступать. Что будет после этого? Я знаю, что что-то должно быть...