Дом ангелов

Он смеялся, гордый своими подвигами, счастливый, что внушает отвращение. Его смех зазвенел металлическими нотками, как будто ему в горло напихали пружин от будильника, и закончился долгим приступом кашля. Гнойная корка запеклась в уголках его рта и морщилась вместе с губами. Антонен застыл на месте, чувствуя, как его пропитывают тошнотворные испарения. Он едва сдерживался, чтобы не схватить старика за шиворот и не ткнуть носом в его кучу. А тот продолжал свои нападки. Одно слово то и дело всплывало в потоке брани, жгучее слово, отражавшее всю его картину мира: мразь! Антонен бежал, потрясенный, и не решился рассказать об увиденном Монике. С него градом лил пот. Запах подонка отравил каждую его клетку. В эту ночь ему снились грязные пьяные люди, купающиеся в бормотухе и нечистотах.

Глава 4 Сердце, полное помоев

Воздух вдруг стал словно разреженным.

Антонен открыл другой Париж, скрытый под декором первого, — не город памятников и дворцов, но столицу опустившихся. Он дожил до тридцати лет, не осуществив ни одной своей мечты по той причине, что их у него не было. И вот в этой жизни, лишенной событий, в тоскливой рутине Провидение послало ему знак: сначала первый пьяница на бульваре Малерб, потом этот второй в метро. «Кто-то» открыл ему глаза — что же хотели ему сказать?

Месяцем позже, в конце августа, ему было поручено показать новым покупателям ту самую квартиру у парка Монсо, которую он не сумел продать весной. На этот раз сделка не имела для него никакого значения, столько всего произошло с тех пор: Антонен едва пробежал глазами досье, пришел с опозданием и с тайной надеждой, что еще один отброс общества преградит им дорогу и выблюет кишки на тротуар. Клиенты, проживавшая в Нью-Йорке чета французов, были заранее возбуждены, Антонену даже не понадобилось впадать в красноречие. Муж, финансист, то и дело отвечал на телефонные звонки, отдавая распоряжения на ломаном английском, жена переговаривалась с подругами: «какие планы, гениальный шопинг, маленькое кожаное платье от Версаче, совсем дешево». То была алчность вкупе с суетностью, любовь к спекуляции и горячка потребления. Но оба были достаточно умны, чтобы это понимать, и лучились таким благодушием, что им хотелось все простить. Через полчаса договор запродажи, предусматривающий десятипроцентную скидку, был подписан на краешке стола. Покупатели без конца распространялись о поэзии парижских крыш на фоне купола Пантеона и башен собора Парижской Богоматери. Они искали нюансов: после яркой синевы нью-йоркского неба, резавшей глаз, парижская голубизна, бледная, молочная, переходящая в сероватую белизну. Мягкий климат после студеной зимы и знойного лета. Их воодушевление было заразительно, и Антонену подумалось, не приняли ли они чего-то возбуждающего. В довершение всего они исполнили вальс без музыки посреди квартиры, и супруга уговорила Антонена станцевать с ней несколько па под аплодисменты мужа. Затем они чокнулись шампанским, которое доставил их шофер.

На улице Антонен, разочарованный слишком легкой победой, еще надеялся, что какой-нибудь пьяный подонок облюет лаковые штиблеты его клиентов, и они пожалеют, что сунулись в это злачное место. Но ничего такого не случилось. Сделка была успешной и даже с барышом, потому что квартал за несколько месяцев успел подорожать. Агентству досталась существенная прибыль. На работе Антонену пришлось выпить еще шампанского и выслушать ядовитые комплименты коллег. Ариэль поднял хвалебный тост в его честь, превознося его лишь для того, чтобы унизить остальную команду. Он закончил свой панегирик следующими словами:

— Знаете, в чем проблема богачей? Они симпатичны. У них столько денег, что их хочется любить, в их обществе все чувствуют себя лучше…

Антонен получил, помимо комиссионных, премию в три тысячи евро. Он пригласил Монику в дорогой ресторан, чтобы отпраздновать событие и после ужина воздать ей должное. Она полнее ощущала наслаждение в сиянии успеха. На сей раз Капитан Крюк не смог испортить пир чувств и был, к его вящей досаде, без объяснений заперт в прихожей.