Дом без чёрного хода

— Коля, — попросила мама, — не валяйся в новых брюках, ты их помнешь.

«У-у-у!» — завопила труба в ванной.

— Не помну, — сказал папа. — Дай мне с человеком поговорить.

— Разговаривать можно и сидя, — заметила мама. — Гладить брюки приходится мне, а не тебе.

— Это поклёп, — сказал папа. — Три дня назад я гладил их сам.

— Только потому, — улыбнулась мама, — что в нашей семье была образцовая неделя.

Денис с удивлением посмотрел на маму. Мама улыбалась.

— Твой папа, — сказала она, — может вытянуть из человека все жилы. А сам он, когда был на втором курсе института и познакомился со мной, путал не только Гринёва с Дубровским, но даже трамвай с пароходом.

— Клевета, — обиделся папа, — такого не было.

Ни об образцовой неделе, ни о Гринёве Денис дома и не заикался. А они уже откуда-то всё узнали.

— Тайны хранить умеешь? — подмигнул с дивана папа. — А я, брат, совершенно не умею. Один товарищ просил не выдавать его, но где тут утерпишь. В общем, понимаешь, возвращаюсь домой. Останавливает меня гражданин, примерно твоего возраста. Только высокий такой и с ушами. Можно, спрашивает, получить у вас юридическую консультацию? Приглашаю его с собой. Не идёт. Пришлось консультировать под дождём, стоя в луже у железной дороги. Он счёл это место самым подходящим. Консультировал, собственно, не я его, а он меня. А потом, дождавшись, когда я промок до мозгов, он, как заводной, стал задавать мне один и тот же вопрос: с юридической точки зрения, имел ли право учитель вкатить тебе двойку или не имел? Я сказал, что это вопрос слишком сложный и мне необходимо заглянуть в Уголовный кодекс. Но он прицепился, как липучка, требовал немедленного ответа и размахивал у меня под носом кулаками. Я сделал вид, что совершенно его не испугался. Я сказал, что если человек путает Гринёва с Дубровским, то, с юридической точки зрения, двойку ему можно «вкатить» вполне законно. Тогда этот гражданин нагло заявил, что наш Уголовный кодекс устарел и, даже не поблагодарив за консультацию, растаял в темноте. А я побежал домой сушиться. Из брюк получилась мочалка. Мама заставила меня их гладить. Я их гладил совершенно самостоятельно. А теперь она говорит, что я вытягиваю из людей жилы. По-моему, это несправедливо. Как ты думаешь?

— И здесь он поспел, — проговорил Денис. — Ведь он и к Гошенькиной маме ходил, и к директору.

— Кто?

— Да этот самый гражданин с ушами.

— Его Петей зовут?

— Петей.

— Мне почему-то показалось, что он неплохой товарищ, — сказал папа.

— Он не товарищ, — ответил Денис. — Он друг. Настоящий.

— А со вторым гражданином вы как поступили?

— С Гошенькой-то с этим? Да никак. Плюнули на него, и всё.

— Высадили, значит? — уточнил папа.

Денис не понял.

— Правильно, — пояснил папа, — так его. Что с ним церемониться. Высадили, и с плеч долой. Пускай остаётся, мы дальше без него поедем.

— Куда поедем? — удивился Денис.

— В коммунизм, — строго сказал папа. — Дорога в коммунизм, сына, это ведь не дальневосточный экспресс. По пути тут никого не высадишь. Всех с собой забирать придётся — и Гошу вашего и других не совсем хороших людей. А если бы с высаживанием, то это проще простого. И возиться не нужно. Чуть что, плюнул на него, и точка. Вылезай, дескать, нам не по дороге.

Папа замолчал. Глаза у него стали жёсткими. Про брюки ему мама больше не напоминала.

«А если бы в космос?»

Первым возмущённо отозвался Петя.

— Да чтобы я?.. — разогнался он и не закончил, словно споткнулся.

У Анки презрительно сморщились губы.

— Очень нужно, — сказала она.

Только Оля ничего не сказала. Она удивлённо посмотрела на Дениса и опустила голову.

Ребята сидели под дубом. Со старого дерева тихо падали узкие, с волнистыми краями, листочки.

— Что же ему теперь, высаживаться, да? — спросил Денис.

— Конечно, — подтвердила Анка.

Петя отгрыз кусочек ногтя, осторожно выплюнул его и сказал:

— Я ему даже могу коленкой помочь.

— Коленкой! — передразнил Денис. — Как вы не поймёте, что человека нельзя высадить на полпути. Это вам не дальневосточный экспресс.

— Почему нельзя? — хмыкнула Анка. — Это Пирамиду-то нельзя? Ещё как можно.

— Как миленького, — подхватил Петя.

О том, что людей нужно воспитывать и перевоспитывать, ребята слышали много. И они готовы были воспитывать кого угодно, только не Пирамиду. Уж больно противно подходить к нему, разговаривать, подавать руку. Нет уж, как выражается Петя, бог подаст.

— Знаете, — сказала Анка, — что я дома устроила? Прямо смех один. Рассказать?

— Давай, — обрадовался Петя.

— Да погодите вы, — перебил Денис. — Мы зачем сюда собрались? Правда ведь, ребята, вы подумайте: нам вместе с ним ещё четыре года учиться. Вот вы представьте, что мы экипаж космического корабля. И мы летим на далёкую планету. Нам ещё четыре года лететь. А он вдруг такой оказался. И мы решаем, как с ним поступить. Что, откроем люк и вытолкнем за борт?

— Сравнил тоже! — удивился Петя. — Мы бы такого и не взяли.

— Не взяли! А кто его первый притащил сюда в чижика играть? Может, я? А теперь за борт? Да?

— Ты это не путай! — вскипел Петя. — Мы не в космос летели. Если бы в космос…

— Ну, а если бы в космос?