Дом без воспоминаний

Ему недавно исполнилось семьдесят лет, он жил на четвертом этаже в доме на улице Риказоли, неподалеку от Академии, в квартире, которую обставил с большим вкусом, украсив многочисленными антикварными вещами: их он отыскивал в лавках и на базарчиках вместе с супругом Филипом, шотландцем на двадцать лет его моложе, – пара познакомилась, когда Заккария уже потерял надежду встретить кого-то, с кем провести остаток жизни.

На первый взгляд они казались вполне обычной парой, с устоявшимися привычками. Филип выбрал для себя работу на дому и вел хозяйство, закупал продукты и готовил. Заккария же занимался научными исследованиями и питал безрассудную страсть к реставрации старых часов, что также указывало на его спокойный, мирный нрав. Жизнь их протекала безмятежно, без эксцессов и, если не считать отдыха на острове Эльба да концертов классической музыки по воскресеньям, совсем не была светской. Они не ходили на праздники, даже не посещали кафе и рестораны. Гордились тем, что ложатся рано, самое позднее в девять вечера.

Но именно в этот момент и проявлялась единственная из ряда вон выходящая странность в их бытии.

Перед тем как ложиться в постель, Заккария надевал поверх пижамы смирительную рубашку, доходившую до лодыжек. Супруг, поправив у него под головой подушку, чтобы было удобно спать, хорошенько застегивал один за другим кожаные ремни, принуждавшие партнера лежать неподвижно, лицом вверх. Поцеловав его на ночь, Филип гасил ночник, стоявший на тумбочке, и Заккария оставался так до пробуждения, которое неизменно наступало в шесть часов следующего утра. Причина подобной предосторожности была проста и в то же время удивительна.

Заккария Ашер был ликантропом.

Этот термин, коим злоупотребляют в литературе определенного толка и в фильмах ужасов, в науке имеет совершенно определенное значение.

Пьетро Джербер был об этом поставлен в известность вскоре после того, как узнал, что Ашер и был пресловутым синьором З., чье место за карточным столом, где играли в «Обливио», он, двадцатилетний, занял однажды в четверг, зимним вечером.

Четвертый член Братства гипнотизеров считался самым видным экспертом по парасомнии в Италии, а может, и во всей Европе.

Парасомнии – расстройства сна, довольно часто встречающиеся, начиная со случаев, когда человек издает отдельные звуки, произносит связные фразы или речи, лишенные смысла, до настоящего сомнамбулизма. Многие сомнамбулы просто бродят по дому без цели, но некоторые встают среди ночи и занимаются повседневными делами, – например, моют ванну или стирают белье. Других поднимает с постели неодолимый голод, и они опустошают холодильник, не различая, чем набивают желудок. Сюда же входят такие явления, как ночные кошмары: страдающий ими, как правило, не в состоянии проснуться. Или сонный паралич, когда человек внезапно просыпается и уже наяву замечает, что не может пошевелить ни единым мускулом, не способен произнести ни слова.

Иногда сомнамбулизм сопровождается галлюцинациями. Среди проявлений парасомнии именно они влекут за собой самые печальные последствия. Их объединяют под аббревиатурой РПБС, что означает расстройство поведения в фазе быстрого сна, они проявляются в том, что человек видит во сне некую опасную ситуацию, в которую он вовлечен, и, чувствуя серьезную угрозу, бурно реагирует. От последствий страдают те, кто делит с ним постель: они получают царапины, удары, пинки. Это продолжается недолго, обычно несколько секунд, но иногда их бывает достаточно, чтобы причинить серьезный вред.

Синьор З. понял, что с ним не все в порядке в возрасте девяти лет, когда однажды ночью попытался, не отдавая себе в этом отчета, задушить спавшую рядом сестренку. Родители не могли объяснить причину припадка, доктора его приписывали какой-то форме шизофрении, и все они не нашли ничего лучшего, чем отправить ребенка в Сан-Сальви, флорентийскую психиатрическую больницу. Именно там, к своему счастью, Заккария встретил молодую женщину-психиатра, которая, несмотря на противодействие большинства коллег-мужчин, третировавших ее только потому, что она женщина, не побоялась поставить диагноз, по тем временам довольно смелый.

Ликантропия.

В общих чертах это означало, что субъект, по причине сомнамбулизма, не способен отличать сны от яви. Не обязательно дожидаться полнолуния для подобных проявлений, хотя в такие ночи они случаются чаще. Отсюда и целый ряд народных поверий, иногда доходящих до самых настоящих фобий. Но, по сути, ничего сверхъестественного тут нет.

Человек, подверженный такому расстройству, видит сны наяву.

Синьор З., понимая, что без догадки женщины-психиатра он мог весь свой век провести под замком, как только вышел из Сан-Сальви, полностью посвятил себя изучению парасомнии, главным образом затем, чтобы помогать гипнозом таким же, как он, несчастным, которых могли признать сумасшедшими, или, что еще хуже, они сами могли причинить вред любимому человеку просто потому, что тот спит рядом.