Дом близнецов

Через пять минут в дверь постучали, вошел грум с корзинкой, которую поставил на столик напротив дивана: «Ваш завтрак, месье». И сразу ушел, предоставив гостю право самому извлекать еду. И — внимание! — выкладывая на столик сардины, хлеб, сыр, масло, Валентин обнаружил на дне корзинки оружие. Что это? В глазах потемнело. На донной салфетке отливал смертоносным металлом — не может быть! — из такого точно застрелились сначала отец, а затем его старший брат Константин… парабеллум… Пистолет был издевательски перевязан ленточкой. Мол, это тебе остренькое к пиву. Вот так номер! Душа облилась кровью, не прошло и суток с его появления в гостевом доме, а служба секьюрити не только раскусила, кто он, но и влезла рылом свиньи в абсолютные тайны его семьи. А именно — в роковую склонность рода Драго к самоубийству. После отца и старшего брата, которые застрелились, вульгарно повесилась любимая тетка Валентина — тоже Валентина, кстати… Наконец, он сам, сам! В юности дважды пережил эти жуткие приливы уйти, немедля уйти вон, восвояси, на фиг, на фиг! Не жить, живо… Его спасло чудо. Первый раз внезапно вернулась мать и, мгновенно раскусив его умысел, на коленях умолила дать клятву не уходить из жизни. Клятвы он не сдержал, но в тот второй раз ему опять удалось пережить искус: в гости без звонка заявилась любимая девушка. В тот знаменательный день он потерял, наконец, унылое девство. Кажется, была и третья попытка. После чего он прошел сеансы внушения и курс психотерапии. Искушения вдруг прекратились. Он спокойно прожил последние десять лет. И все же, все же из-за страха подчиниться проклятию рода Валентин до сих пор живет холостяком, отвергнув двух замечательных женщин, которые были готовы разделить с ним судьбу. Он продал квартиру отца, где стены глазели провалами черепа, купил другую в другом районе, избавился на фиг, на фиг от коллекции оружия, которую отец собирал с дерзким безумством, опасно играя с родовым роком…

Больше тянуть было нельзя. Если эти люди из секьюрити князя будут играть в кошки-мышки с его роковой тягой — он покойник. Черт с заказом, надо сдаваться… руки вверх, я не тот, кто я есть.

Валентин поднял телефонную трубку.

— Алло, — ответил голос телефонистки на телефонном узле.

— Я бы хотел поговорить с господином Боррисом.

— Минуточку, соединяю.

— Да, — ответил секретарь, — какие проблемы, профессор?

— Я бы хотел немедленно объясниться с хозяином.

— Сейчас это невозможно. Князь занят. А если уж совсем честно, он еще в самолете над океаном и будет только к ужину, через четыре часа.

— У него свой самолет?

— Нет, это самолет зарегистрирован на троих владельцев. Князь и его компаньоны по бизнесу. Но что за спешка?

— У меня небольшая проблема. Но это очень личное.

— Тем более потерпите, князь любит признания. Как только он будет на месте, я вам сразу же позвоню. Уй, шеф обожает тайны.

— Ладно, жду.

— А вы не ждите. Напишите ваше признание на бумаге. Очень рекомендую. Это вам зачтется.

— Не давите, вы слишком усердны.

— Бумага у вас в столе в среднем ящике, отличная бумага верже с водяными знаками в виде парабеллума. Нам удалось купить на аукционе три пачки. Пишите золотым пером авторучки фирмы…

Детектив бросил трубку.

Ему почудился тайный смех в голосе секретаришки.

Как ни странно, этот порыв к исповеди привел Валентина в чувство…

Он словно избавился от морока. Дудки! Ведь чтобы узнать то, что узналось, нужно: а) найти его мать в клинике, б) за час вылечить от болезни Альцгеймера. Кроме нее никто не знает полного объема семейной истории. Как выудить из тьмы марку оружия?

«Не буду ничего я писать, говнюк».

Потеряв аппетит, он отрешенно поклевал закуски, отведал пива…

Машинально глянул в меню.

Названия большинства блюд ему ничего не говорило.

Например, хоменташен.

Или профитроли.

Или мусс парфе.

Или ласси и смузи.

По утрам он всегда перекусывал в Макдоналдсе напротив своей конторы: бигмак, чизбургер, картошка фри, горчичный соус. Обедал там же, да и ужинал, честно говоря, чаще всего опять там же. Именины желудку выпадали только на выходные и в командировках.

Но досада на иронию секретаря не уходила.

«Он еще издевается, сучий потрох. Что это он блеял про водяные знаки?»

Валентин потянулся к корзинке, чтобы проверить, заряжен ли роковой пистолет.

Что за чертовщина: никакого пистолета он не обнаружил. Хотя чувствовал краем глаза какую-то пылинку в глазу… Поискав червоточину зла, он вдруг понял истинный источник тревоги. На листке меню для завтрака (меню лежало на дне корзинки) в левом углу был крупно напечатан фирменный значок гостевого дома, контур пистолета размером чуть больше почтовой марки, парабеллум образца первой мировой… он был обвит веселенькой декоративной ленточкой, на коей по-латыни значилось:

«Клуб бывших самоубийц».

Как же он так обдернулся? Милостивый государь, ваша дама бита.

Уф. Он перевел дух.

Видно, он надышался миазмами мандрагоры.

А та вставила в очи по увеличительной линзе.