Дом Борджиа

— Но мы еще не слышали другой оркестр, — возразила Лукреция. Прекрасные музыканты поднимут нам настроение, ведь впереди брачная ночь. А вот и вино свежее принесли. Попробуй, милый.

Альфонсо залпом осушил свой бокал. Потом его заставили выпить еще один. Взгляд жениха сразу потускнел, но голова ещё соображала. Он схватил невесту за руку и, покачиваясь, встал.

Лукреция, не желая скандала, тоже встала, извинилась и направилась к выходу под руку с пьяным мужем. Она была в отчаянии: все рухнуло!. Чезаре расстроился еще сильнее. Но не успела закрыться за Лукрецией дверь, как у него уже созрел новый план.

— Я должен уйти — очень болит голова, — склонился он к отцу.

— Бедный мальчик! Завтра я приглашу врача пораньше. А может, утолит твою боль кто-нибудь из служанок? Святой отец поманил пальцем очаровательную Джульетту. Ее не потребовалось долго уговаривать. Чезаре быстро объяснил понятливой девушке, что сестра не хочет спать с пьяным мужем. Чезаре положил в руку служанки кольцо с изумрудом и шепнул на ухо, что сегодня она должна оказать ему деликатную услугу.

Когда Чезаре и его спутница подошли к двери, Лукреция уже втолкнула пьяного мужа в спальную комнату.

Альфонсо тянул ее к кровати, пытаясь запустить руку под свадебный наряд жены.

— Подожди, дорогой, дай мне раздеться. — Лукреция с трудом вырвалась из цепких объятий пьяного мужа. Вместо нее в комнату быстро скользнула Джульетта. Без всякого смущения она разделась догола (прелестна, подумал Чезаре, решив в полной мере оценить ее завтра), потом начала раздевать пьяного Альфонсо.

— Блестяще задумано, Чезаре! — сумела вымолвить наконец Лукреция, наблюдая, как брат тщательно запирает дверь в свои покои. — А вдруг он протрезвеет?

— Тогда мерзавец увидит в постели служанку, и она скажет, что это он затащил ее. Он навряд ли захочет, чтобы ты узнала об этом. А если у него возникнут подозрения, скажешь, что уложила его спать и отправила служанку присматривать за ним. Если же дурень не придет в себя, у тебя будет время разделить с ним брачное ложе.

— Боюсь, Джульетта проиграет мне, и у мужа будет ложное представление о моих возможностях.

— Я дам тебе знать завтра, какова она в постели.

— Дьявол, ты возьмешь ее завтра? А я?

— Тебе лучше помириться со своим Альфонсо.

— Бессердечный! Ты нисколько меня не любишь! Лукреция подошла к брату с притворной обидой на лице. Чезаре молча схватил ее за талию и впился в губы. Отвечая ему тем же, она начала развязывать тесемки корсажа. А потом, голая, игриво крутнулась перед Чезаре, демонстрируя гибкость своей божественной фигуры.

— Ты помнишь день, когда бежал за мной вокруг пруда? — спросила она, нежно обнимая брата. — Что ты подумал, когда впервые увидел меня без одежды?

— Твоя попка показалась мне прекраснее луны, — рассмеялся он.

— О, милый, как поэтично. А теперь?

— Она само совершенство. При одном взгляде на твои божественные округлости я теряю голову, словно плаваю вокруг луны на волшебном ковре.

— А я теряю голову от бесподобной прыти твоего жеребца. Давай-ка запряжем его поскорее. — Лукреция легла на живот, сдвинув бедра и постанывая в томительном ожидании.

— Быстрее, милый, — торопила она, — не мучай бедную сестричку!

— Радость моя, я сам сгораю от нетерпения. А ну-ка приподнимись!

Чезаре опустился на колени, нащупал концом упругое отверстие и надавил. Лукреция закусила губу.

Чезаре стонал от боли и наслаждения, чувствуя под собой возбуждающую упругость женских ягодиц. Он в безумном восторге любовался тем, как его могучий таран прорывается сквозь едва заметный пролом в крепостной стене из нежной горячей плоти. Он менял ритм, направление толчков, глубоко погрузившись, отправлял свои бедра в круговой танец. Чезаре импровизировал вдохновенно, как поэт, каждым движением усиливая наслаждение.

— Я умираю, Чезаре, я умираю! — Лукреция издала долгий, дикий вопль, дернулась ему навстречу и затихла, постанывая и всхлипывая. Завершал эту бешеную скачку, этот полет на волшебном ковре и Чезаре. Скрипя зубами и дрожа всем телом, он выпустил живительную струю вглубь Лукреции последним толчком и свалился в изнеможении.

— Я не думаю, что Альфонсо способен на что-то подобное, — сказала Лукреция, благодарно прижимаясь к брату.

— На что-то подобное не способен ни один мужчина Италии, — гордо ответил Чезаре.

* * *

Казалось, с отъездом Лукреции и ее молодого мужа на север над семейством Борджиа погасла счастливая звезда.