Дом Брасса

Подобно инспектору, Вон, очевидно, понял, что представляют собой Алистеры — он постоянно рассказывал о ловких мошенничествах, с которыми ему приходилось сталкиваться, и, притворяясь, будто забыл какие-то детали, обращался к ним за помощью. Это выводило супругов из себя, поскольку Вон взывал к их опыту в присутствии старого Брасса, который слушал в загадочном молчании.

На доктора Торнтона он изливал застарелую вражду к медицине. Все врачи, заявлял Вон, мясники, вымогатели или шарлатаны. Доктор страдал, сохраняя достоинство. Но с каждым часом ему было все труднее держать себя в руках, особенно когда Вон при его появлении издавал негромкое утиное кряканье. Торнтон дергал себя за усы, скалил пожелтевшие от табака зубы и сжимал кулаки. Однако Вон никогда не доводил дело до вспышки. По-видимому, это служило для него забавой.

С Корнелией Оупеншо он применял однообразную технику, рассказывая ей сальные истории. Вначале она уходила из комнаты или разражалась невнятными протестами. Но инспектор обратил внимание, что порог ее возмущения со временем становился все ниже, покуда она наконец не перестала уходить и протестовать и не начала слушать, симулируя абсолютную глухоту.

По отношению к Палмеру Вон использовал тактику называемую «как мужчина с мужчиной». Она состояла из толчков в ребра, подобных знакам препинания («Ты знаешь, что я имею в виду, дружище» — и толчок в роли восклицательного знака), сильных хлопков ладонью между лопатками, заставлявших Кита пошатываться, несмотря на внушительные габариты («Что бы ты сказал, приятель…» — и хлопок в качестве вопросительного знака), и тычков в грудь указательным пальцем, напоминающих ряд стежков на швейной машинке («Держу пари на твою жвачку, парень…» — и тук-тук-тук), всегда в абсолютно дружеской манере, что делало невозможными какие-либо обиды и только лишало Кита дара речи. При виде Вона он потихоньку отходил назад или в сторону, словно неожиданно столкнувшись на ринге с боксером, превосходящим его по разряду. Смотреть на это было неловко. Вопрос заключался в том, как долго он сможет выносить подначки Вона.

Но самой серьезной мишенью для частного детектива стала Линн О'Нил. Вон притворялся, что не замечает ее, пока она не подходила ближе, потом изображал удивление и начинал окидывать ее, от каштановых волос и ниже, взглядом, напоминающим фотоэлемент, ищущий спрятанный клад, задерживаясь в наиболее интересных местах, а дойдя до ступней, повторял процесс в обратном направлении. При этом он практически не произносил ни слова — за него говорили его глаза. Покуда его пассы были чисто визуальными, Линн не могла найти повода дать ему пощечину. Она только краснела, что выводило ее из себя, и старалась поскорее улизнуть.

— Бедная девочка, — с возмущением сказала Джесси.

— Постепенно он ее смягчит, — промолвил Ричард.

— Что ты имеешь в виду?

— Нужно быть девушкой с очень сильной волей, чтобы противостоять подобной лести.

— Лести?!

— Лести ее сексапильности. Разве ты не видишь, что Кит Палмер с его унылым взглядом не добился ничего? Женщине нравится мужчина, который ее хочет, верно?

— Только не такой мужчина!

— Ошибаешься, — усмехнулся Ричард.

В результате между новобрачными возникло некоторое охлаждение, продолжавшееся большую часть утра.

Но в том, что касалось повседневных обязанностей Вона, Ричарду не в чем было его упрекнуть. Днем он почти не отходил от Хендрика, а когда старик удалялся в свою комнату на ночь, Вон ставил для себя раскладушку в коридоре поперек его двери. Если открывалась какая-нибудь другая дверь или слышались звуки шагов или голоса, он тут же вскакивал с койки, клал руку на кобуру и не ложился снова, не убедившись, что его подопечному ничто не угрожает. Вон мылся и переодевался во второй половине дня в спальне Брасса, когда старик ложился вздремнуть, не забывая закрыть дверь на замок и задвижку.

Никаких инцидентов не было, если не считать все усиливающегося дробления компании на маленькие группы. Алистеры по-прежнему держались дуэтом, расставаясь, только когда Девитт ездил в «Олд Ривер», как он говорил, позвонить по телефону, покуда его жена мерила шагами гостиную. После обеда они обычно играли в карты, игнорируя остальных. Другую группу образовывали Хендрик Брасс, Вон и маячивший на периферии Хьюго. Все прочие, с частичным исключением Корнелии Оупеншо, составляли наиболее крупную клику — мисс Оупеншо, казалось, не могла сделать выбор между трио Брасс-Вон-Хьюго и группой, включающей молодого Палмера, поэтому металась от одной группы к другой, как дезориентированная пчела.

Однажды вечером старая дева подошла к древнему приемнику «Зенит» и начала крутить ручки. Никаких результатов не последовало, что было неудивительно, поскольку инспектор уже минимум дважды видел, как она этим занималась.

— Господи, даже радио не работает, — вздохнула мисс Оупеншо. — Мистер Палмер, вы не возражаете отвезти меня в гостиницу? Там есть телевизор.

Она явно рыскала в поисках добычи, и Кит покраснел:

— Я бы с удовольствием, мисс Оупеншо, но мы с мисс О'Нил договорились пойти на прогулку. Верно, Линн?