Дом Черновых

— Взглядов моих я не скрываю, Варвара Силовна. Я — спец, фабрикой управляю, и пока нужен им. Приспособляться надо, Варвара Силовна. Плетью обуха не перешибешь, сила солому ломит. Вот по всему городу теперь повальные обыски. Придут, конечно, и к вам: Чеке отлично известно, чья вы дочь и чья жена. Специально за этим шел к вам — предупредить. Приготовьтесь— и чтобы ни синь-пороха не было, ничего подозрительного, особливо насчет переписки. Боже сохрани! А лучше всего — съехать бы вам от дочери: на недельку спрячем вас, а там, глядишь, все обойдется, в особенности ежели при обыске ничего не окажется. Ну, прощевайте! — закончил Крюков, вставая. — Там, за занавеской, я мучки с полпудика принес — в счет Кости по фабрике. После сочтемся.

По уходе Крюкова Варвара упала на кровать, вцепилась зубами в подушку, чтобы не разрыдаться. Больное сердце то замирало, то начинало бурно колотиться в груди. Задыхалась. Руки и ноги дрожали. Чувствовала близость какой-то печальной развязки всей ее жизни: что делать, куда идти, где спрятаться? Так вот она — русская революция! Мечтала о славе и богатстве, когда шла за Пирогова, думала министрихой от революции быть, а тут какой-то ураган вдребезги разбил всю жизнь.

В комнате стемнело, когда пришла Лиза — в валенках, в дубленом овчинном тулупчике.

— Хоть бы огонь зажгли! — сказала она раздраженно, сбрасывая полушубок. — Спят — и горя мало… Селедку принесла, вставайте!

Старуха зашевелилась в углу, села.

Лиза долго при помощи медной зажигалки возилась с лампадкой.

— Я не сплю, Лиза, — отозвалась Варвара. — Нездоровится мне.

Убогая комната слабо осветилась неверным, мигающим светом.

— Кто это был здесь? — дребезжащим голосом спросила Настасья Васильевна. — Кронид будто.

— Поехала! — возразила Лиза. — С того свету, что ли?

— Али, бишь, умер он. А ты не кричи, чего кричишь?

Лиза ничего не ответила, развертывая принесенный сверток.

Варвара смотрела на ее широкую спину, на большие, красные от мороза руки. Неужели эта мужиковатая, огрубевшая девушка в валенках — ее дочурка Лиза? Казалось, еще недавно бегала в коротеньком платьице, с ленточкой в белой, как лен, косичке, ластилась к матери, а теперь простуженным басом говорит…

— Лиза, купила бы ты мне фунтик яблочек на рублевочку! — жалобно сказала старуха. — Рублевочка-то есть у меня: в платочке завязана.

— Бабушка! как ты не понимаешь ничего! Рублевка теперь ничего не стоит. Совсем из ума выжила!

— Оставь ее! — сказала Варвара. — Крюков был, муки принес. Предупреждал, что по городу обыски идут…

— Оружие ищут. А какой дурак будет держать его, себе на погибель? Ерунда!

— Отчим твой у белых теперь…

— Читала. Обыска ждать надо. Если придут, беги на улицу с черного хода, а уж я отбоярюсь…

— Крюков советует мне на время к ним переехать.

— Где все? — бормотала старуха. — Были — и нет никого. Все в могиле. Богатство-то наше куда подевалось?

Послышался стук в парадную дверь. Лиза выскочила в коридор; с лестницы хорошо был слышен ее густой голос и еще несколько женских и мужских голосов.

Захлопали дверями соседние жильцы. Чье-то испитое лицо просунулось за занавеску и, прошипев: «С обыском» — исчезло.

Варвара накинула на плечи шубу и выскочила на двор через пустую кухню.

По коридору слышались тяжелые шаги и мужские голоса.

Настасья Васильевна, высокая, худая, как скелет, с трясущейся головой поднялась с жалкого ложа и, горделиво подбоченясь, сказала блеющим голосом:

— Не сметь сюда входить! Выдьте вон при моем виде!

Ночевавшая у Крюковых, занимавших флигель во дворе у Кузина, Варвара утром узнала, что Лиза после обыска арестована и сидит в тюрьме.

Варвара тотчас же отправилась в Чека.

Чрезвычайная комиссия помешалась в бывшей городской управе. Это был большой, двухэтажный белый дом на главной улице города. Ей приходилось и прежде бывать в светлых, высоких комнатах управы. Но теперь у дверей стояли часовые в красноармейских шлемах. Ее пропустили в приемную, где в ранний утренний час еще не было никого.

Она села на скамью и стала ждать.

Из боковой двери выглянул высокий красноармеец в длинной кавалерийской шинели. Вежливо спросил ее фамилию и скрылся.

Через несколько минут тот же человек в шинели выглянул в дверь и сказал громко:

— Гражданка Пирогова, пожалуйте!

Варвара вошла в маленький кабинет, где около письменного стола сидели три молодых парня в косоворотках.

— Что вам угодно? — спросил один из них.

— Я прошу освободить мою дочь, — сказала Варвара, откинув дрожащую голову, и поискала лорнетку в ридикюле, но лорнетки не было.

— Вас вчера не оказалось дома, и поэтому она арестована. Нам нужны вы!

— Если нужна, то вот я, — возразила Варвара.

— Нам нужны сведения о вашем муже. Вы в переписке с ним?

— Нет.

— Вам не известно, где он?

— Не известно, я уже несколько лет не имею от него никаких известий.

— Так.

Молодой человек порылся в бумагах. Потом сказал:

— Он изменник революции. Вы должны иметь в виду, что если будет обнаружена ваша переписка с ним, то вам грозит суровое наказание. К вашему счастью, обыск не дал таких результатов.