Дом дервиша

«Свой» иранец — белокожий, сладкоречивый парень с бегающими глазками, с похожей на сено бородой, хорошим маникюром, но в дешевых ботинках, утративший былую мощь последователь аятоллы,[88] который на цептепе просматривает те же социальные сети, что и его отпрыски, а не сиськи или спорт, как уважающие себя турки, но при этом он фанат «Сепахана»,[89] может перечислить всех членов команды, принимавших участие в иранском чемпионате по футболу 2025 года, а потому Аднан может с ним сработаться. Когда сделка будет завершена, и все получат свои доли, они возьмут его на прогулку по площади Таксим. Это тебе не какая-нибудь благочестивая дыра типа Исфахана или Тегерана ради всего святого. Это Стамбул, Царь городов. Ты будешь сидеть там в своем мусульманском бежевом костюме, без галстука, потягивать айран, хотя тот, кто готов отвести через Зеленую ветку тридцать три миллиона кубических метров газа, на который наложено эмбарго, не может слишком уж беспокоиться об Аллахе. Прогуляешься по городу с лордами, вот тогда мы и увидим настоящее лицо Сейамака Лариджани.

Единственным публичным пороком иранца является выбор отеля. «Анадолу» — бутик-отель в новоосманском стиле, тут все такое новенькое, что Аднан оставляет следы на ковре. Маленький отель обладает исключительной индивидуальностью, и в нем все кричит о дороговизне — каждое произведение искусства, каждый предмет обстановки. Аднан задумывается, а продает ли Айше и мебель помимо всех этих миниатюр в рамочках. Она ему не говорила, не считает нужным. Галерея — ее бизнес, а он занимается Озером, такая договоренность. У мужчин свой мир, у женщин — свой. Только Бирюзовую площадку можно обсуждать. Бирюзовая площадка нарушает все правила.

Бар на крыше представляет собой стеклянную коробку высоко над площадью Беязит, в которой поддерживается в этот жаркий день свой микроклимат. Деньги и высота, думает Аднан.

Три остальных ультралорда Вселенной уже приехали и развалились в огромных кожаных креслах, заказав себе кофе у официантов — красивых русских в псевдоосманских сюртуках. Иранец поднимается с места, чтобы пожать Аднану руку.

— Итак, контракт наконец на месте, — говорит Лариджани. Один бок у стакана с охлажденным айраном запотевает из-за кондиционера. Официантка с потрясающими скулами приносит Аднану кофе, хотя он и не просил. У него все еще гудит голова после вчерашнего. — Меня немного беспокоит отсутствие… прозрачности.

— Адаташ никогда не участвует, если не почует хорошую сделку, — говорит Аднан. В основании живота и между ног все еще пульсирует жар. Надо было потрахаться вчера вечером. Какого черта он уснул?

— Я смотреть это, — говорит Кемаль на своем плохом английском.

Контракт прислали на цептеп Аднана, когда тот, зевая, ехал в хвосте утренних задних габаритных огней в Европу. Юристы белого рыцаря никогда не спят. Договор подготовили реальные юристы, из плоти и крови, это не тот контракт, который можно доверить искусственному интеллекту. В мгновение ока Аднан переправил контракт Кемалю. Кемаль переключил автомобиль в режим автопилота и пробежался по пунктам договора, пока «лексус» последней модели несся вперед — атом в бетонной артерии Стамбула — по направлению к площади Беязит. «Лексус 818» — подходящая машина для менеджера высшего звена, который живет с мамой. Ты материшься, но у тебя трусы поглажены, думает Аднан. Правда, сегодня утром Кемаль, что для него нетипично, воздерживается от грубостей, и Аднан сомневается, что это из уважения к иранцу.

— Это типовой краткосрочный договор займа с нестандартными положениями.

— Нестандартными? — переспрашивает Лариджани своим вкрадчивым голосом, который невероятным образом заполняет все пространство. Его английский чистый и похож на английский, что необычно для нации, так давно не доверяющей британцам. Он командует в любой комнате, в которой находится.

— Я думаю, вы понимаете, что господину Адаташу нужно подстраховаться, когда речь идет о подобной сделке, — говорит Кадир.

— Я предполагал, что господин Адаташ страхует свои инвестиции путем хеджирования. Так делают обычно белые рыцари.

— Мы имели в виду, что он не хочет афишировать свое имя, когда речь пойдет об игре на Бирюзовой площадке, — поясняет Кадир.

— Это вопрос многослойности специальной инвестиционной организации и целевой компании, — говорит Аднан. У него самый лучший английский из всех четверых ультралордов, английский из Каша, английский мальчика с пляжа.

— Я знаком с этими финансовыми механизмами, — говорит Лариджани. — «Тебризгаз» должен перестраховаться дважды. Напоминаю, условия нашего договора предполагают, что после уплаты денег вы не сможете предъявлять нам претензии в случае убытков для вас или господина Адаташа. Все претензии до.

— Моя вотчина — контроль и должная оценка, господин Лариджани, — замечает Кадир.