Дом дервиша

Иногда в маленькой, жаркой и вонючей спальне в районе Ферхатпаша Аднана будит звук в ночи. Это не рев шоссе, не шум телевизора у соседей и не крики подростков с бензоколонки. Это громкий вой, который заполняет собой весь дом и землю под ним, это бесконечный стон, словно бы Всевышний разверз все семь небес и разорвал все создания, живущие на них, на атомы. Этот звук парализует Аднана, он потеет, сердце глухо стучит в груди и не дает снова заснуть. То рвутся деньги. Сделки столь быстрые, возможности столь краткие, а цифры столь большие, что, должно быть, произошла ошибка. Давление за этой дырой такое сильное, что она способна все разрушить. Тысячи вырастут до миллионов, превращаясь в убытки, которые пошатнут целые экономики. Деньги рвутся. Когда он женился, то купил отвратительную маленькую квартирку и понял, что позорит Айше перед родными, хоть она и не говорит, и, когда она спала в дешевом пригороде на его руке вместо подушки, он слышал, как небеса трещат чуть ли не каждую ночь. Он был младшим трейдером, который заполнял формы, почти всегда куда-то бежал и не отходил от индексов ни на минуту, чтобы проверить, не совершил ли фатальной ошибки, которая поползет по небоскребу вверх, а потом разобьет его вдребезги. Аднан не может вспомнить, когда в последний раз слышал этот пронзительный звук, но понимает, что сегодня ночью точно его услышит.

— Как ты узнал?

— Он сам мне сказал. Он думал, что я подредактирую записи. Я взглянул на них. Это ужас. Он удалял убытки из балансовых отчетов, вносил их как прибыли, вписывая одни неправильные проводки поверх других, он брал деньги из маржи, чтобы проводить торги за свой счет в надежде покрыть убытки, проводил поддельные хеджи. Классика жанра. Это практически учебник.

— Вот ведь козел. Но зачем ему вообще пытаться прикрывать это все? Просто спалить ублюдков и получить свое от Мехмета-Манды! У Озера капитализация куда больше, чем двести восемьдесят миллионов.

— У Мехмета-Манды свои проблемы. Мехмет, Эрджан, Памир. Озер гниет с головы. Каждый из отделов получил завышенную оценку, в шесть раз выше нашей реальной капитализации. Мы — фикция. Это карточный домик, но обрушит башню именно «Лебедь». Памир скормит Кемаля волкам, чтобы не дать финансовому надзору инициировать расследование всей деятельности Озера в целом.

— Мы не защищены! Вот черт!

Сторож мечети, терпеливо метущий двор, поднимает голову и хмурится.

— Может, отменим? — спрашивает Кадир.

Аднан распекает его:

— Если Озер накроется, то я не хочу, чтобы меня показали в десятичасовых новостях сидящим на ступеньках со всем имуществом, помещающимся в картонную коробку. Бирюзовая площадка — страховка на случай потери работы. Должен быть выход. Мы справимся. Это наши деньги. У нас все получится. Мы — ультралорды Вселенной и все еще самые умные парни из всех.

Он не может проиграть. Он не проиграет. Не сейчас, после всего, что он сделал, после всей подготовительной работы, контрактов, встреч, сделок, планирования, долгих лет планирования, начавшегося после случайного вопроса во время военной службы на востоке: «А куда идет эта труба?» И вплоть до момента, который он до сих пор помнит очень четко, ярко и кристально, когда он ехал в панорамном лифте, а внизу виднелись холмы и водные артерии Стамбула, и внезапно блеснула идея дерзкой газовой аферы века, Аднан тогда чуть не подавился от смеха, поразившись смелости этой идеи, и Бирюзовая площадка предстала перед ним во всей своей красе, когда двери лифта открылись на этаже торгового зала биржи. Он не может позволить себе разжать руки и смотреть, как его идея с плеском плюхается в темную воду, пропадая навеки.

Вода капает из медного крана в фонтане. Аднан наклоняется, наливает в сложенные руки прохладную воду из подземных акведуков и водохранилищ под Стамбулом и выплескивает себе в лицо. Вода бежит между пальцев, он смывает жар и усталость с лица, а от чистоты и прохлады перехватывает дыхание.

— Если бы мы были торговцами наркотиками или полицейскими, — позволяет себе сделать замечание Кадир.

— Но это не так, — решительно говорит Аднан. — Мы даже думать не будем, как эти люди. Больше я об этом слышать не хочу.

— Мне нужно было предложить.

— Ну считай, предложил. — Капельки холодной воды сбегают по шее Аднана за шиворот.

— А у тебя есть предложения получше?

— Получше? То есть такие, которые не сделают нас убийцами и не отправят в тюрьму? Нет. Как заставить замолчать человека, который слишком много знает?

— Ну, может, ему и не надо заставлять его замолчать, — говорит Кадир. Всегда вежливый, получивший отличное образование парень из хорошей стамбульской семьи, из старинного костантинопольского рода, сейчас он ведет себя по-османски. — Может, ему нужно просто забыть важные детали?

— Каким образом? Искусственная амнезия? — От воды рубашка Аднана стала прозрачной и прилипла к телу, а завитки волос на теле образуют рисунок в виде спиралей.

— Нано дает, нано забирает.