Дом для бродяг

На шестой день случайно и, если так можно сказать, без умысла я убил медведя. Не уверен, что надо пояснять это, но скажу, что возраст, когда этим гордятся, уже прошел, и вообще, медведи глубоко симпатичные звери, если только ты не сталкиваешься с ними нос в нос. До той же стадии самообладания, когда, столкнувшись с медведем нос в нос, ты остаешься спокойным, я не дошел. Все началось с шиповника... Если искать первопричину. Проплывая мимо обрыва, я заметил огромное даже для этих мест скопище шиповника. Как-то машинально я пристал к берегу, привязал лодку к камню, машинально подергал веревку и так же, точно во сне, полез наверх по плотному, спрессованному галечнику. Вдоль Реки дул упрямый ветер. Я задержался около куста смородины, которая буквально гнулась под огромными кистями, потом перешел на шиповник. Шиповник был чуть кисловат, полон мякоти, а волосистые семечки было очень легко выплевывать. Заросли шиповника тянулись, может быть, на многие десятки километров. Я привстал на цыпочки, чтобы хоть на глаз прикинуть это изобилие, и в метре увидел лобастую голову с дремучими глазками. Медведь коротко и как-то утробно рявкнул. Все было слишком неожиданно. На ночевку я остановился чуть ниже, где начинались скалы. В скалах торчали желваки конкреций, я тоже их машинально отметил, когда натягивал палатку и поглядывал на них, когда снимал и растягивал шкуру и разделывал зверя. В конкрециях вполне могли быть аметисты, как в знаменитом месте невдалеке от Магадана. Я лег спать поздно ночью. А утром при ярком солнце пошел к подножию скал, чтобы посмотреть, не вывалились ли конкреции, потому что лезть на скалы было рискованно. Но у подножия был гладкий, поросший зеленой травкой вал, и никаких камушков. И опять, как сомнамбула, я сходил за топором, поскольку геологического молотка, конечно, не взял и, как был в резиновых болотных сапогах, полез вверх по расщелинке. Грело солнышко, но камень скал был приятно прохладным. И я думал о том, что по глупости порву о какую-нибудь зазубринку носки сапог, нигде их не заклеишь, а впереди холода, жуткие холода на воде, и думал о том, есть ли там аметисты, и еще о каких-то пустяках... Вниз я не смотрел, так как знал, что сразу станет страшно и тогда все пропало. Потом нога сорвалась, и руки тут же сорвались с выступа. Я успел только отшвырнуть топор в сторону ил другой рукой отпихнуться от скалы, чтобы не ободрать лицо. ... Очнулся я в палатке. Я лежал на спине на полу. Вход не был застегнут, мешок лежал рядом, на улице шел дождик, и спина была мокрой. Мягко гудел затылок. Наверное, затылком я и ударился о спасительный травяной валик у подножия. Очень сильно болела спина, всей плоскостью, и соображалось туго. Я понял, что лежу давно, так как полез при солнце, сейчас был дождик, неизвестный час дня. Часы стояли. Я выбрался из палатки. Лодка почти стояла на плаву, хотя я вытащил ее высоко. Медвежьей туши, которую я положил в воду, чтобы она хранилась подольше, не было. "Может, приснилось мне все это?" - тупо подумал я и пошел к тому месту, где растягивал на колышках шкуру. Шкура была на месте. Потом я сходил к скале и нашел топор. Значит, ничего не приснилось. Значит, просто расплата за зверя, который, может, и не собирался нападать, а рявкнул от ужаса.