Дом Для Демиурга. Том первый

Тогда рассерженная Мио даже не обратила внимание на упоминание некоего племянника, а просто ушла на свою половину особняка и запретила пускать к себе хоть кого-то. До конца седмицы Реми то прыгал с приема на прием, то вообще мотался невесть где, а в первый день следующей вся Собра уже гудела от ошеломительной новости. Больше всего Мио рассердилась на то, что брат был одним из четырех свидетелей. Знал заранее. Знал — и не сказал ни слова!..

О новости герцогине сообщили ее дамы. У обоих в глазах поблескивало молчаливое любопытство: ну и как же теперь госпожа будет выкручиваться из весьма щекотливой ситуации? Как будто не обе козы радостно распускали тот самый слух!

— Очень мило с твоей стороны…

— Можешь пожаловаться на меня его величеству, любезная сестрица! — Реми повернул голову и подмигнул.

Герцогиня Алларэ пробежалась взглядом по обстановке. Мягкие пуфики, низкий чайный столик, тяжелые глубокие кресла и прочая мебель плохо годились для швыряния. Или не поднимешь, или не добросишь, да и смешно как-то швыряться мебелью. Безделушки на каминной доске и многочисленных полках подошли бы лучше. Залепить в него лазуритовым пресс-папье? Все равно темно-синяя штуковина плохо гармонирует с обстановкой. Расколется — не жалко. Или лучше бронзовый канделябр с коваными виноградными листьями?

— Непременно, — с ласковой улыбкой кивнула она. — Нынче же вечером!

— Даже так? — Реми перевернулся на спину, поправил подушку и заложил руки за голову. — Передавай его величеству поклон и наилучшие пожелания.

Определенно, любимый брат был самым красивым и самым нестерпимым человеком во всей Собране, да что там — во всем мире! Любоваться им было можно, а вот терпеть его шутки, подначки и вечное ехидство — тут требовалось чуть больше восхищения, чем вызывали красота, изящество и остроумие герцога Алларэ.

— Обязательно передам.

— Тебе еще не нужен повод для срочного отбытия в Алларэ?

Мио вздрогнула. Две премилые черты Реми: умение видеть людей насквозь, угадывая все то, что они хотели бы скрыть, и привычка бить наотмашь по самому больному. Он был прав, предупреждая сестру о том, что не стоит связываться с королем, что неразумно подходить к нему ближе, чем для танца на балу. Мио с веселым смехом сама прыгнула в капкан, а теперь не знала, как высвободиться. Фаворитка короля не может отказать его величеству, обидеться и найти повод для ссоры или просто проигнорировать очередное приглашение. Так можно поступить с любым любовником, если только он не носит на голове королевский венец.

Брат мог бы спасти ее от королевской любезности. Но принять его заботу означало — признать его правоту, а Мио этого не хотела. Может, она и согласилась бы, если бы не письмо Руи, с которого началась отвратительная история с секретарем-племянником. Герцогиня Алларэ не смогла сдержать улыбку. "Наследник-секретарь", превосходное название для пьесы. Герцог Гоэллон — странный человек, очень странный. Кому еще пришло бы в голову, обнаружив незаконного племянника, почти полгода демонстрировать его всей столице в качестве секретаря? Юношу можно только пожалеть: ему теперь придется завоевывать свое новое положение. Что за глупость! Не мог, что ли, сразу объявить бастарда членом рода?

Полученное письмо было выдержано в тоне, который больше подошел бы министру Агайрону, с его сухими и строгими манерами. Руи нудно и назидательно рекомендовал ей найти достойный повод для того, чтобы на некоторое — "и весьма продолжительное" — время покинуть столицу. Ревновал? Если и так, то по письму догадаться об этом ни малейшей возможности не было. Тем больше был соблазн остаться и посмотреть, как будут развиваться события.

Что же касается короля… то и его можно вытерпеть. Если хорошенько постараться.

— Не вижу причин.

— А я вижу, — Реми смотрел в потолок. — У твоего платья рукава длиннее, чем обычно. И свинцовой водой провонял весь дом.

— Свинцовая вода ничем не пахнет! — возмутилась Мио, потом осеклась. Да, на память о последнем свидании на запястьях остались синяки. Его величество то ли не умел сдерживать силу, то ли не считал нужным. Свести пятна оказалось весьма нелегким делом. — Это не твое дело…

— Не мое, так не мое, — не стал спорить брат. — Возможно, именно этого тебе не хватало раньше.

— Реми… не мог бы ты подремать в своих покоях? Я собираюсь переодеться.

— Раньше ты переодевалась и при мне. Значит, не только руки. Ну-ну, милая сестрица… — Реми одним неуловимым движением оказался на ногах. — Имей в виду: как только я сочту королевскую любезность излишней, ты отправишься в замок. Надеюсь, ты понимаешь — с меня станется отправить тебя домой связанной и под конвоем.