Дом для непрощённых

Оглядевшись, я выскользнула в коридор. Здесь тоже, почти незаметная, висела под потолком коробочка сигнализации. И она так же, как и в малом зале, не горела. Путь свободен.

Дождавшись, когда последние гости подтянутся к шоу вручения подарков, по витой лестнице я поднялась на второй этаж. Если б в такое время меня здесь увидели, то это вызвало, по меньшей мере, недоумение.

Я в один прыжок пересекла зону видимости с первого этажа и стремительно двинулась вперёд по коридору. Каблуки утопали в ковре, и шагов слышно не было. Из-за этого бордового ковра, тёмно– вишнёвых панелей, которыми были отделаны стены, и приглушённого света коридор казался мрачным… и бесконечным. Я внимательно смотрела на двери, но ни из-под одной не выбивался свет.

Второй этаж абсолютно пуст. Последняя дверь справа – в комнату Ксении, поворот направо и вот она – небольшая каминная, где семейство Полонских собиралось в холодные вечера. Яков Михайлович садился в огромное кресло, закуривал трубку и наблюдал, как блики огня из камина скользят по холсту великого Марка Жоса.

А забавный ему подарок на день рождения – кража любимой картины «День Рождения».

Сейчас здесь царил полумрак, в котором знаменитое полотно выглядело уже не просто отталкивающе, а даже зловеще. Глаза сидящих за столом словно недобро следили за мной, лица меняли выражения, позы становились более вынужденными, неестественными.

Ладно, это всего лишь из-за освещения. Однако кончики пальцев предательски подрагивали, когда я взялась за рамку и одним духом стянула холст с гвоздя. Никакого рёва сигнализации не раздалось, но два провода, прикреплённые к самому центру картины сзади, помешали полностью снять полотно со стены. Дедушкин друг сказал, что если сигнализация отключена,

с ними можно не церемониться, поэтому я обрезала провода под корень складным ножиком, который достала из корсажа.

Опустила картину на пол – уж слишком тяжела она была вместе с рамкой. На то, чтобы точными и аккуратными движениями избавиться от рамки, не повредив само полотно, ушло ровно три минуты. Чтобы по– особому сложить ставший лёгким холст и спрятать в специальном чехле, прикреплённом к моей правой ноге – и того меньше.

Затем я достала из-за шкафа припрятанную во время сегодняшней уборки копию «Дня Рождения», написанную одним знакомым. Трачу ещё четыре минуты, чтобы кое– как вставить дубликат в рамку. Так себе копия, если честно, даже дилетант, приглядевшись, поймёт, что картина не кисти великого Жоса.

Но это лучше, чем вызывающая пустота на месте, где раньше висело драгоценное полотно. К тому же, когда сигнализацию включат, она всё равно сработает – провода-то обрезаны. Но чем чёрт не шутит, возможно, маленький трюк с копией поможет выиграть время.

Я посмотрела на миниатюрные наручные часы.

Осталось незаметно выскользнуть из дома. Это не так уж и сложно – судя по доносившейся с первого этажа музыке, веселье в самом разгаре. Кирик на резвой тачке уже ждёт меня у задней калитки, открывающейся при помощи кода. Код периодически меняется, но я каждый раз его узнаю. Прислуга нередко пользуется этой калиткой, когда нужно дойти до посёлка – там почта, банк, магазин…

Через сорок пять минут по поддельному паспорту я уже должна сесть на поезд, следующий до Питера. Времени маловато, но… Успею! Просто не могу не успеть.

Быстрым шагом я пересекла комнату… и лицом к лицу столкнулась с Ксенией Полонской.

Совсем как сегодня утром. Девчонка направлялась в свою комнату, услышала что-то в каминной, заглянула… Только вот ни малейшего шума я не произвела… Но и она двигалась тихо, и даже свет не включила. Или специально выслеживала… Неужели всё пропало? Да нет, сейчас отбрешусь как-нибудь…

Однако не успела я и рта раскрыть, как Полонская, глядя мне прямо в глаза, закричала визгливым голосом:

– Папа! Папа! Андрей! Степан Семёныч!

И так некстати в этот момент музыка внизу смолкла: крики отчётливо раздались в доме. Семёныч, начальник охраны, вместе с Андреем возникли буквально через две минуты. Запыхавшиеся, они так перепугались, что сначала даже не увидели меня. Принялись тормошить маленькую мерзавку,

спрашивать, всё ли с ней в порядке.

– Всё со мной в порядке! – звонко сказала Ксения. – А вот с твоей, Андрей, драгоценной Райкой нет! Платье ей поднимите! Она украла папину картину! -торжествующе закончила девчонка.

Андрей перевёл взгляд на меня.

– Но это неправда, Рая? Скажи же, что это неправда! Ты ошиблась, Ксеня! Конечно, ты ошиблась! Вот и картина висит на своём месте…

– Это не Марк Жос, – послышался голос Якова Михайловича Полонского, который тоже поднялся на второй этаж.

Хозяин дома подошёл ко мне и бесцеремонно дёрнул подол платья, выставив на всеобщее обозрение мои ноги в кружевных чулках. К правой был прикреплён телесного цвета чехол с картиной.

И тогда я поняла, что всё кончено.

– Как ты могла, Раиса? – поражённо прошептал Андрей, не в силах оторвать взгляда от моих ног. – Мы ведь так хорошо к тебе относились. Как ты могла так притворяться?

Я хотела сказать ему «извините», но слова застряли в горле. Разве за то,